пред внешней, физической ея красотой. Но насколько искренне и мимолетно было подобное последнему чувство, настолько глубоко и продолжительно было в Давиде сознание своей греховности пред Богом и покаяние пред Ним. Последнее обяснялось возвышенностью по-нятий Давида о Боге и соответственным ему строгим отношением к себе. Нарушение Божественных заповедей являлось, по нему, вели-чайшим оскорблением Всесвятого Существа, а потому вызывало в Давиде сознание полной греховности пред Ним, причем его падение казалось настолько глубоким, что подняться из него самому считал непосильным для человека. В этих случаях Давид доходил до полного отрицания за собою каких-либо хороших дел и единствен-ным его молитвенным воззванием было: „помилуй меня, Господи, по Твоему величайшему снисхождению к человеку." Сильным поэтическим талантом Давида обясняется обилие его песней, которыми он отзывался на все выдающияся события личной и общественной жизни. Его поэзия, принадлежащая к роду чистой лирики, отличается многообразием своих видов. Здесь есть элегии (покаянные псалмы—6, 31, 37, 50 и др.), есть похвальные, приближа-ющиеся к нашим одам {17, и8, 103, 104 и др.), есть подобие наших песней, только с религиозным сюжетом (8, 44 и др.), есть мессиан-ско-пророческие (2, 15, 21 и др.). Нельзя не отметить той особенности песней, что Давид во всех них остается верен своему телеологическому взгляду на все существующее в мире, как в жизни людей и природы, так и в области отношений Бога к человеку и человека к Богу. Весь мир, по нему, начиная с обыденного явления восхода и захода солнца, порядка смены дня и- ночи, времен года, устройства неорганического, органического и животного мира и, особенно, человека, полон чарующей гармонии, разумности и красоты. Та же разумность и красота царят в отношении Бога к человеку и последняго к Богу. Бог, оказывая ему милости и защиту в настоящем, подготов-ляет его к великим благам будущого чрез пришествие Меесии: человек же, питая постоянную и твердую веру в Бога, оказывая Ему послушание и воспитывая в себе „дух смиренный и сердце сокрушенно", тем самым включает себя в область Его великих обетований. „Таким образом Давид по своим воззрениям был эстет, умеющий найти, указать и оценить красоту там, где холодный ум видит только ряд обыкновенных явлений, предметов и мыслей. Направляя дух человека к высшему миру постижения Божественной гармонии, песни Давида имели и важное общественно-политическое значение. Оне знакомили подданных с воззрениями и же-ланиями своего гск^даря, а потому являлись манифестами царя к своему народу, программой его царствования, где каждый знал, чего ему держаться, и что несогласно с волей его владыки. Целый ряд превратностей, пережитых Давидом в своей жизни, никогда не ослаблял его духа, но давал, напротив, богатый мате- 128 ТОЛКОВАЯ БИБЛИЯ.