религиозной жизни евреев, как исключительно богоизбран ного народа, *то законодательство книги Притчей стоить на универсальной точке зрения (в целой книге ни разу не упомянуто имя Израиля) и ставить целию, рядом с специфическими чертами библейского еврейства, развивать еще и общечеловеческия стороны духовной жизни, общее гуманитарное направление к истине и добру. Понятие мудрости—в смысле книги Притчей—не ограничивается однеми религиозностью, набожностью, блогочестием, но обнимаеть жизнь еврея—теократа во всем разнообразии, по всем направлениям и во всех отношениях, так, напр., в понятие мудрости необходимо входят: разсудительность, проницательность, осмотрительность, художественный дарования и мн. др. Сходясь в отношении преобладающого законодатфльного содержания с книгами закона Моисеева и отличаясь этим от писаний исто-рических и пророческих, книга Притчей имеет то сходство с последними, что моральный элемент в ней, как и у пророков, решительно преобладает над богослужебно—обрядовым, культо-вым. Но ни о каком яко-бы враждебном отношении философии книги Притчей к закону Моисееву (что допускал напр. I. F. Bt-ueh, Weis-heitslehre der Hebràer. Ein Beitrag zur Geschichte der Philos. Strassburg 1851) не может быть речи. Напротив, закон Моисея в моральном законодательстве кн. Притчей нашел новую точку опоры, поскольку развитие общечеловеческих гуманных добродетелей должно было смягчать жестоковыйный дух народа и располагать его к исполнению и заповедей закона; при том решение моральных вопросов книга Притчей дает только в духе закона. Справедливо, поэтому, иудейская традиция (Мидраш на кн. Песн. Песн. Ill, 2) утверждала, что Соломон( переходя постепенно от изречения к изречению, от сравнения к сравнению, этим путем изследовал тайны торы, и даже, что до Соломона никто не понимал надлежащим образом слов торы *). Если же в Притч. XXI, 3, 27 правосудие и добрыя дела ставятся выше жертвы, то это отнюдь не есть протест против Моисеева закона (авторитет которого, напротив, всячески охраняется в книге Притчей, см. ХХѴШ, 9: „кто отклоняет ухо свое от слушания закона, того и молитва мерзость"), а лишь уяснение его смысла-такое же, какое во всей силе и неоднократно находим у пророков (см. I Цар. XV, 22. Ис. I, ю—го. Ос. VI, 6). Так как. по воззрению самой книги Притчей, для уразумения ея наставлений и советов требуются: извест-ная мудрость, развитой смысл и чувство человеческого достоинства, то законодательство кн. Притчей, как и наша морально-христианская философия, первоначально назначалась собственно для интеллигенции народа, прежде всего для самих правителей народа (как видно из и) По иудейскому предавию, приводимому у одного паломника IV века, Соло-зсон пвсал книгу Притчей в одной иэ камер храма. Ом. у. проф. А. Л, Олее-мицкого, Ветхозаветный храм (СПБ. 1888), стр. 851. 414 ТОЛКОВАЯ ииииВЛиЯ.