Марти Шварц 271
Повзрослев, я понял, что моей «путевкой в жизнь» будет
образование, скорее всего потому, что оно было в большом почете в моей семье. Я
упорно учился и был отличником в старших классах.
Потом
я поступил в Колледж Амхерста, учеба в котором стала одним из важнейших этапов
моей жизни. На ознакомительной беседе с первокурсниками нам сказали:
«Оглянитесь вокруг и постарайтесь понять, что половина из Вас станет лучшей
частью группы, а другая часть — худшей». Большинство из моих сокурсников, и я в
их числе, были в школе отличниками — то есть составляли лучшие 5 процентов у
себя в классе. Мне было нелегко осознать, что я не смогу быть лидером во всем.
Впервые
в жизни мне пришлось бороться. Мне даже пришлось нанять репетитора по
математике, потому что мне просто не давалась теория. Но когда, наконец, я
освоил ее, то прояснившаяся картина впечатлила меня своим великолепием. Я тогда
по-настоящему ощутил радость от упорной учебы и труда. Раньше учеба была для
меня лишь средством достижения цели. Теперь же я понял, что и от самого
процесса учебы можно получать настоящее удовольствие. Амхерст очень сильно
повлиял на меня.
После
окончания колледжа в 1967 году я поступил в Колумбийскую бизнес-школу. Как раз
к этому времени правительство отменило отсрочку от военной службы для
аспирантов. Не получив отсрочки для учебы, но и не горя желанием воевать во
Вьетнаме, я пошел служить в резервные части морской пехоты США, которые
набирали добровольцев в младший офицерский состав.
В
морской пехоте нужно быть слегка «тронутым» — это весьма необычная служба. Там
человека загоняют в угол и переделывают на свой лад. Тем не менее, у меня
сложилось очень уважительное отношение к несгибаемому солдафонству, благодаря
которому ведется методичная подготовка личного состава на протяжении всей
истории морской пехоты США. В подчинении младшего лейтенанта находятся сорок
шесть человек, поэтому он должен быть хорошо подготовленным. А тот, кто не
справлялся со своими обязанностями, не получал офицерских погон. У нас
отчисляли, как я полагаю, почти половину.
В
то время я был единственным резервистом среди курсантов школы младших офицеров
в Куонтико. 199 наших выпускников из регулярных войск отправились во Вьетнам, и
только я — домой: такое соглашение я заключил еще при поступлении. Кроме того,
я был там единственным евреем, а евреев недолюбливали. Как-то раз взводный
сержант нарисовал маркером у меня на лбу звезду Давида. Я готов был вышибить
дух из этого типа, но потом подумал, что ведь он же не знает, какова
историческая суть этого знака. Я догадался, что сержант просто искал
какую-нибудь слабинку, чтобы сломать
меня. Труднее всего было справиться с краской на лбу — она никак не оттиралась.
Вот заре-