Джеймс Б. Роджерс-лш. 301
По сути, решающий момент наступил в октябре 1979 года,
когда Федеральная резервная система изменила политику, начав контролировать
вместо процентной ставки рост денежной массы. Однако рынок золота это
проигнорировал и еще несколько месяцев продолжал расти. Видимо, в подобных
ситуациях рынки настолько охвачены истерией, что не обращают внимания на
изменение фундаментальных факторов?
Совершенно верно. Иной раз поражаешься: происходит
нечто важное, а рынок развивается так, словно бы ничего не случилось. Но теперь
я достаточно опытен и знаю, что если я что-то понял, то это не значит, что всем
вокруг это тоже стало ясно. Многие продолжают покупать или продавать только
потому, что прежде это оправдывало себя.
Выходит, если рынок не реагирует на какие-то важные
новости, как было в случае изменения политики Федеральной резервной системы в
октябре 1979 года, то это не принижает значимости самих новостей?
Нисколько. Если рынок продолжает двигаться вопреки
меняющимся условиям, особенно когда это происходит в форме истерической
кульминации, то знайте — возможность для сделки представится сама собой.
Не припомните
ли какого-нибудь свежего примера?
Пожалуйста: октябрь 1987 года. Кстати, 19 октября —
день моего рождения. На конец 1986 года и начало 1987 года я предсказывал еще
один большой рост рынка акций, за которым последует наихудший с 1937 года
медвежий период. Я, правда, не знал, что все произойдет в мой день рождения и
станет лучшим подарком за всю мою жизнь.
А вы предполагали,
что падение будет таким глубоким?
В январе 1987 года в интервью Джону Рейну я заявил:
«Скоро рынок опустится на 300 пунктов за один день». Он посмотрел на меня как
на идиома. Я предполагал, что индекс Доу-Джонса будет около 3000,
следовательно, 300 пунктов — это только 10 процентов. В 1929 году рынок за один
день упал на 12 процентов. Учитывая характер тогдашних рынков, 10 процентов за
один день не казались такой уж крупной подвижкой. К тому времени уже случались
дни