БИЛЛ ЛИПШУЦ. СУЛТАН ВАЛЮТ____________________________________________75

это толкнем рынок еще больше против себя. Я думаю, что начинать ликвидацию нужно в Токио». «Какой у тебя план?» — спросил он. Я ответил: «Когда откроется Токио, я должен посмотреть, на каком уровне пойдут торги. Я планирую сначала закрыть половину позиции, а там уже смотреть». Он сказал: «Что ж, шансы у нас неплохие. Делай все, что нужно». И это был весь разговор. Он занял меньше двух минут.

Когда через несколько дней мы обсуждали этот эпи-зод, Роберт сказал: «Я никогда не видел, чтоб ты так выглядел». Я спросил его, что он имел в виду. Он ответил: «Ты был белый как бумага». Мое восприятие того, что происходило вокруг меня в то время, было, конечно, очень сильно искажено, потому что я был чрезвычайно сконцентрирован на этой ситуации. Потом мне рассказали, что в течение всей второй половины дня в отделе нашем не было вымолвлено почти ни слова, и что Роберт не позволял никому ко мне даже приближаться. В то время я всего этого не замечал.

Продолжая наш разговор, Роберт сказал: «Не знаю, как ты смог подойти к Страуссу». «А что? — спросил я. — Что бы ты сделал?» Ведь это было единственное, что я мог сделать: я должен был проинформировать Страуса о том, что происходит. Роберт ответил: «Девя-носто миллионов. Ты потерял 90 миллионов долларов. Ты понимаешь, что это означает?» Я спросил: «Что бы ты сам сделал?» Он ответил: «Я бы надел пиджак и вышел. Решил бы, что все кончено, и я уволен».

Я не уверен, что он бы поступил именно так, но мне самому и в голову не приходило сбежать. Сама идея, что я мог потерять работу, даже не приходила мне на ум. Фирма взяла и воспитала меня, и мне казалось невероятным, что такое может произойти. Первое, о чем я думал, это о позиции, второе — о том, что нужно поставить в известность об этом руководство. В полном соответствии с подходом фирмы, что было продемонстрировано реакцией Тома Страусса, в нашем разговоре и не должно