звить
возражениями, чтобы можно было, например, утверждать, как
^ пытается делать Полемон,2 что он даже не видел Афин; но, с другой
стороны, он не заслуживает доверия в такой степени, как это допускают
некоторые,3 хотя он и общался, как он сам говорит, с весьма многими
вы
дающимися людьми. «Ведь в то время, — говорит он, — как никогда
аньше, под одним сводом, в одном городе собирались философы, кото
рые находились в расцвете своей деятельности в эпоху Аристона и Арке-
силая». Однако я считаю, что этого утверждения для нас недостаточно:
надо правильно решить, кому из учителей предпочтительнее следовать. Но
Эратосфен ставит Аркесилая и Аристона во главе ученых, процветавших
в его время; Апеллес для него является знаменитостью, так же как и
Бион, о котором он говорит: «Бион первый облек философию в пестрые
одежды»; но все-таки по отношению к Биону часто применяли слова:
Какие
[бедра] у Биона под рубищем.4
(Од. XVIII, 74)
И
в самом деле в этих высказываниях Эратосфен обнаруживает сла
бую сторону своего утверждения. И вследствие этой слабости, хотя он
сам учился в Афинах у Зенона из Кития, он не упоминает ни одного пре
емника Зенона, но, напротив, говорит о тех философах, которые разо
шлись с учением Зенона и не основали своей школы, что они процветали
в его собственную эпоху. Его сочинения под заглавием «О благах» и
«Упражнения в декламации» 5 и все, написанное им в этом роде, показы
вают его направление: он колебался между стремлением к философии и
боязнью всецело посвятить себя этой профессии, но достиг только того,
что казался философом или делал для себя из философии лишь в неко
тором роде отвлечение от других повседневных занятий для времяпрепро
вождения или даже для забавы. И в других своих сочинениях Эратосфен
в некотором смысле обнаруживает такое же направление. Но это мы
оставим. Для моей цели теперь надо попытаться, насколько возможно,
исправить географию Эратосфена и прежде всего в том смысле, как я
только что указал выше.
3.
Эратосфен указывает, что цель всякого поэта — доставлять насла
ждения, а не поучать. Древние же, напротив, утверждали, что поэзия есть
нечто вроде начальной философии, которая с детства вводит нас в жизнь
и ) Доставляя нам удовольствие, формирует наш характер, чувства и
по
ступки. И наша школа,6 сверх того, утверждает, что «только мудрец
является поэтом».7 Поэтому-то различные государства Греции первона
чально воспитывают молодежь на поэзии; конечно, не для простого раз
влечения, но ради морального назидания. Поэтому также и музыканты,
0 учаясь петь, играть на лире или на флейте, претендуют на понимание
этого искусства: ведь они утверждают, что эти занятия имеют воспита
тельное Значение и способствуют нравственному усовершенствованию,
акие утверждения можно услышать не только от пифагорейцев, в та-
— 21 —
