ком же духе высказывается и Аристоксен. И Гомер называет аэдов мо
ральными руководителями, когда говорит о страже Клитемнестры,

[стражу] ... которому царь Агамемнон,

В Трою готовяся плыть, наблюдать повелел за супругой,

(Од. III, 267)

и добавляет, что Эгист не мог овладеть Клитемнестрой, пока

Тот песнопевец не был сослан на остров бесплодный,

Где и оставлен.

Он же ее, одного с ним желавшую, в дом пригласил свой.

(Од. III, 270)

Но и, кроме этого, Эратосфен противоречит себе: ведь немного раньше
упомянутого заявления и в самом начале своего трактата по географии
он говорит, что с древнейших времен все поэты стремились показать свое
знание географии. В самом деле, говорит он, Гомер внес в свои
поэмы все, что он узнал об эфиопах и жителях Египта и Ливии; при опи
сании Греции он увлекся даже излишними подробностями, называя
Тисбу «любезной стадам голубиным» (Ил. II, 502), Галиарт — «много
травным» (Ил. II, 503), Анфедон — «предельным» (Ил. III, 508), Ли
лею же — находящейся «при шумном исходе Кефисского тока» (Ил. III,
523). Эратосфен добавляет, что Гомер никогда напрасно не бросает эпи
тетов. В таком случае, спрашиваю я, похож ли поэт на человека, который
развлекает или поучает?⁸ «Конечно, клянусь Зевсом, последнее пра
вильно,— скажет он, — но несмотря на то что Гомер употребил эти эпи
теты с целью поучения, все, что находится за пределами его наблюдения,
и он и другие поэты наполнили мифическими небылицами». Тогда Эра
тосфену следовало бы сказать, что «всякий поэт в одном случае пишет
для развлечения, в другом — для поучения». И Эратосфен совершенно на
прасно старается, когда спрашивает: что прибавляется к высокому до
стоинству поэта от того, что он стал знатоком географии, военного дела,
земледелия, риторики или любой другой области знания, которую неко
торые пожелали ему приписать? Поэтому стремление наделить Гомера
знаниями во всех областях можно рассматривать как свойство человека,
честолюбие которого перешло должные границы; как если бы, по словам
Гиппарха, кто-нибудь повесил на аттическую иресиону⁹ яблоки и груши
или еще что-нибудь, чего она не может произвести; так нелепо было бы
наделять Гомера всеми знаниями и всеми искусствами. В этом случае,
ты, Эратосфен, пожалуй, и прав, но не прав, когда отнимаешь у Гомера
великую ученость и объявляешь поэзию старушечьими сказками, где по
зволялось, как ты говоришь, выдумывать все, что кажется подходящим
для цели развлечения; но разве, действительно, поэзия ничего не при-
^{с 17} бавляет к высокому достоинству тех, кто слушает поэтов? Я имею в виду
опять, что поэт является знатоком географии, военного дела, земледелия

— 22 —