в пути он
намеревался зимовать на острове, намеченном им прежде для
этой цели, посеять там семена, собрать урожай и затем завершить заду
манное вначале путешествие.
5.
«Таким образом, — говорит Посидоний, — я дошел до этого места
в своем рассказе истории Евдокса, но последующие события, вероятно, из
вестны жителям Гадир и Иберии». Из всего этого,12 продолжает он, вы
ясняется, что океан обтекает вокруг обитаемую землю:
Ведь не теснят океан никакие тверди оковы,
И в беспредельность лиясь, чистоту свою он сохраняет.13
(Фрг. III, 281, Мюллер).
Весь
этот рассказ Посидония вызывает удивление. Считая путешест
вие мага, о котором говорил Гераклид, и даже плавание посланцев Неко
(о чем сообщает Геродот) достоверно не засвидетельствованным, он
все же признает эту «бергейскую сказку» 14 правдоподобной, несмотря
на
то что ее выдумал либо сам же он, либо принял эту выдумку на веру от
других. Насколько правдоподобна, во-первых, история с злоключениями
индийца? Ведь Аравийский залив узок вроде реки, и его длина около
15 000 стадий вплоть до также узкого всюду устья. Поэтому невероятно,
чтобы индийцы, которые плавали где-то вне залива, заблудившись, по
пали в залив (ведь его узость при устье указала бы им на ошибку); и
если бы они нарочно вошли в залив, то у них не было бы предлога объяс
нять это тем, что они сбились с пути или столкнулись с непостоянными
ветрами. И как же они могли допустить гибель всех, кроме одного, от с 101
истощения? А если индиец остался в живых, то каким образом один смог
управлять кораблем, который имел немалые размеры, так как был приго
ден во всяком случае для плавания в открытом море на столь большом
расстоянии? И что это за быстрота при изучении греческого языка,
давшая индийцу возможность убедить царя в том, что он, индиец, может
быть проводником в плавании? И почему у Евергета не хватало опытных
проводников, когда море в этой области было знакомо уже многим?
Что же касается
этого глашатая мира и священного посла народа Ки-
зика, то как мог он, покинув свой родной город, отплыть в Индию?
Как же ему
доверили столь важное дело? И если при возвращении у него
отняли все, вопреки ожиданию, и подвергли опале, как же ему снова до
верили снаряжение еще большего количества подарков? А возвращаясь
из второго плавания, когда он был занесен ветрами в Эфиопию, для чего
он составлял список слов языка туземцев или расспрашивал, откуда
взялся обломок носа рыбачьего судна? Ведь тот факт, что он узнал о при
надлежности обломка кораблям, плывшим с запада, не мог иметь ника
кого значения для него, так как он сам плыл во время обратного путеше
ствия с запада. А при возвращении в Александрию, когда его уличили
в похищении многих вещей, как же могло случиться, что его не наказали
и он даже свободно расхаживал, расспрашивая судохозяев и показывая
— 103 —