ванцы, только отведав гегемонии, тотчас же лишились ее. Причиной этого
были пренебрежение науками и общением с другими людьми и одна только
забота о военных доблестях. Эфору следовало бы добавить, что все это по
лезно, когда имеешь дело с греками, но сила действеннее разума в отно
шениях с варварами. И римляне в древности, воюя с дикими племенами,
вовсе не нуждались в таких средствах просвещения, но с того времени как
стали иметь дело с более культурными народами и племенами, они обра
тились к такому же образованию и сделались владыками над всеми.

3. Итак, в Беотии в прежние времена обитали варвары ■— аоны и тем-
мики, которые перекочевали из Суния, а также лелеги и гианты. Затем
страну захватили финикийцы под предводительством Кадма, который
укрепил Кадмею и оставил власть своим потомкам. Последние вдобавок
к Кадмее основали город Фивы и удержали свою власть, господствуя над
большинством беотийцев вплоть до похода Эпигонов. При Эпигонах они
покинули Фивы на короткое время, но снова вернулись обратно. Таким же
образом, когда их изгнали фракийцы и пеласги, они на долгое время уста
новили вместе с арнеями свою власть над Фессалией, так что их всех
называли беотийцами. Затем они возвратились на родину в то время,
когда эолийский флот снаряжался около Авлиды в Беотии — флот, кото
рый сыновья Ореста отправляли в Азию. После того как они присоеди
нили к Беотии Орхоменскую страну (ибо в прежние времена орхоменцы
не были заодно, и Гомер не упоминает их в одном списке с беотийцами, но
как особое племя называет миниями), вместе с орхоменцами они изгнали
пеласгов в Афины (где после этого часть города была названа Пеласгикон,
хотя они жили под Гиметтом), а фракийцев — к Парнассу; гианты же ос
новали город Гиант в Фокиде.

.    4. Эфор рассказывает, что фракийцы, заключив перемирие с беотий

цами, напали на них ночью, когда те, считая, что мир заключен, располо
жились лагерем слишком беззаботно. Когда же беотийцы, отбив нападе
ние, обвинили их в нарушении перемирия, фракийцы утверждали, что они
не нарушили перемирия, потому что договор гласил «днем», они же напали
ночью; отсюда пошла поговорка: «Фракийская уловка». Пеласги же, про
должает Эфор, еще во время войны обратились к оракулу; обратились
к нему и беотийцы. Эфор, по его словам, не может сообщить ответа ора
кула пеласгам; беотийцам же пророчица ответила, что, совершив нечестие,
они достигнут успеха; послы же, отправленные вопросить оракул, подозре
вая, что пророчица дала такой ответ в угоду пеласгам из-за своего родства
^с ними (действительно, святилище изначально было пеласгийским), похи
тили женщину и бросили ее на костер; они считали себя правыми в обоих
случаях: совершила ли она обман или нет, потому что если она изрекла
ложный оракул, то понесла заслуженное наказание; если же она не совер
шила обмана, то они только выполнили повеление оракула. Жрецы же,
ведавшие святилищем, не сочли благоразумным, по его словам, убить
^людеи, совершивших это, без суда и притом еще в святилище; они пре
^Дали их суду и вызвали держать ответ перед жрицами — перед 2 проро-

— 381 —