Как уже было сказано, ссылки на обычное право и законодательство в судебных протоколах отличались большей конкретностью, нежели подобные ссылки на традицию и опыт самих судей. Как мне кажется, здесь можно увидеть стремление этих людей выглядеть не только знатоками своего дела, но и - прежде всего - лояльными подданными, верными слугами короля, способными в точности исполнить его волю. Такая саморепрезентация заслуживает особого внимания, поскольку судьи Парижского парламента и Шатле, как я уже отмечала выше, по большей части были клириками, т.е. людьми церкви. Однако представляли они королевскую судебную власть - власть не просто светскую, но и ведущую постоянную борьбу с церковной юрисдикцией за право вести уголовные дела с любым составом преступления.
Особенно это заметно по ведовским процессам, которые в XIV в. постепенно переходили в ведение светских судов. Так, в самом раннем из известных мне дел о ведовстве, сохранившемся в регистрах гражданского суда Парижского парламента и датированном 11 ноября 1282 г. 47 речь шла о трех ведьмах (tres mulieres sortilege), которых следовало, по мнению парламента, вернуть из королевской в церковную юрисдикцию, поскольку их колдовство не вызвало у их жертв «повреждений кожи и кровотечений (cutis incisio et sanguinis effusio)». Однако уже через 100 лет члены парламента отстаивали исключительные права королевской юрисдикции в любых делах о колдовстве. На процессе Жанны де Бриг 1391 г. все советники Шатле, за исключением одного, «заявили и приняли решение, что одному королю и только ему надлежит судить об этом (delibererent et furent d'oppinion que au roy seul, et pour tout, appartenoit la cognoissance de ce)»1.
He менее интересна, на мой взгляд, и другая особенность образа средневековых судей, вырисовывающегося по материалам уголовных дел - образ людей, таких же, как и все остальные. Ссылаясь при принятии того или иного решения на общественное мнение, судьи представляли дело так, будто выражают интересы всего общества, равноправными членами которого являются.
Опираясь на слухи, циркулирующие в обществе, используя и всячески поощряя систему доносительства, судьи устанавливали особые, доверительные отношения с обывателями. Ссылки на общественное
1
RCh, II, 311-314. Передачи дела Жанны де Бриг церковному суду требовали епископы Мо и Парижа. Представлявший интересы последнего адвокат Жан Ле Кок включил решение, принятое парламентом, в свой сборник наиболее интересных судебных казусов (Questiones Johannis Galli. P. 297. Q. 249).
