Названием Табор массив Таб обязан первым христианам, явившимся в этот край, а именно еретикам-присциллианам. Испанский епископ Присциллиан исповедовал учение, близкое к манихейству и пантеизму. По приказу римского императора Максима ему в 385г. в Трире отрубили голову. Ученики его, изгнанные за Пиренеи, обосновались в горах Таб, обратив в свою веру местных друидов. Воспоминание о них, несмотря на давность, сохранилось, подтверждением чему служит ближайший к Монсегюру лес, именуемый лесом Присциллиан.
От храма Абелио и Белиссены, если таковой действительно высился на горе Монсегюр, следов не осталось. На месте его вестготы, более ста лет господствовавшие на просторах от Луары до Толедо, возвели крепость, которая тоже не сохранилась; возможно, она была разрушена арабами или грозными франками Карла Мартелла; возможно также, что она просто рухнула под гнетом времени или же от молнии, которые нередко бьют в эту вершину. Во всяком случае, к началу XIII века от крепости вестготов не осталось и следа, и в 1204г. замок Монсегюр был выстроен заново, каким мы видим его сегодня, глядя на сохранившиеся до наших дней руины. Выстроили его по приказу катаров. Из протокола допроса инквизиторов: Рамон де Перелла признает, что по настоянию и просьбам Раймона де Белиссена, Раймона де Бласко и прочих еретиков он выстроил новый замок на вершине Монсегюра, ибо прежний окончательно разрушился. 3амок было поручено отстроить архитектору по имени Арно де Бакаллариа, сеньору де Виллар.
Единственным преимуществом Монсегюра явлется его расположение на вершине обрывистой скалы, однако таких неприступных замков в Окситании было немало, например Керибюс, стоящий на еще более неприступной скале, не говоря уж об иных крепостях. Во всем же остальном Монсегюр не имеет никаких стратегических преимуществ, скорее, наоборот: вполне можно утверждать, что если в задачу его строителей входило соорудить неприступный замок, то они с ней не справились, совершив слишком много ошибок.
Ширина ворот составляет 1 м 95 см, высота — 3 м 25 см, они огромные и монументальные; эти ворота — одни из самых больших ворот, других таких не найдешь в военных крепостях региона. Еще одна ошибка — ворота располагались в самой нижней и легкодоступной точке, не были снабжены подъемной решеткой и не имели машикулей, барбакана и надвратных башен. В противоположной стене имеются вторые ворота, почти такие же большие, как первые. Зная, что в средние века нападающие проникали в замок в основном через ворота, непонятно, как можно было проявить подобную неосмотрительность.
Эта ошибка была не единственной: стены имеют высоту всего 3 м 50 см, три из них вообще лишены зубцов; на четвертой, восточной стене зубцов также не сохранилось, однако следы их можно разглядеть; донжон слишком низкий, небольших размеров и далеко выступает над стеной, что делает его уязвимым для камнеметных машин; две или три внутренние лестницы, ведущие на дорожку для часовых, узкие, почти вертикальные, очень неудобны и практически не приспособлены для передвижений вооруженных воинов во время атаки; наконец, оставшееся пространство на вершине скалы не было использовано для постройки внешних укреплений. На восточной оконечности есть небольшая естественная эспланада, где вполне можно было построить оборонительные сооружения, в этом случае епископ Дюран не смог бы установить там свой грозный камнемет. Но архитектор Монсегюра Арно де Бакаллариа был учеником самого известного во всей Окситании военного инженера Эко де Линара. Поэтому подобные недочеты, сразу бросающиеся в глаза, кажутся совершенно необъяснимыми,
Зная, что замок Монсегюр возводился по просьбе катарского духовенства и строился согласно их требованиям, мы, глядя сегодня на то, что осталось от некогда могущественной крепости, можем с полным правом задаться вопросом: а не предназначался ли этот замок для иных, не военных целей, кои и требовали иных конструктивных решений? Мысль эта кажется тем более вероятной, что постройка, несмотря на непригодность для оборонительных целей, выполнена тщательно и искусно.
По своему плану замок Монсегюр разительно отличается от всех известных нам крепостей. Стена, окружающая его, имеет форму пятиугольника, его стороны сильно вытянуты, а к самой короткой стороне примыкает донжон прямоугольной формы. Весь комплекс построек поразительно напоминает то ли корабль, то ли саркофаг. Столь необычная форма бросается в глаза, когда смотришь на Монсегюр в иллюминатор самолета. Таким образом, планиметрия Монсегюра заставляет думать не о военной крепости, а скорее о культовом сооружении, разумеется, сильно отличающемся от традиционных храмов, но обладающем своей собственной символикой. В самом деле, христианская церковь с нефом напоминает корабль. Но между кораблем и саркофагом имеется символическая связь, обнаруженная задолго до возникновения христианства. Египет, а затем греко-римский античный мир представляли себе переход из мира живых в мир мертвых как переправу через реку в лодке, например, переправу через Стикс и Ахеронт на борту лодки Харона, перевозчика мертвых в подземном царстве.
Что же касается квадрата и пятиугольника, эти фигуры во все времена имели символическое оккультное значение в математике, так как первый может порождать второй, исходя из определенных пропорций Золотого Числа. В самом деле, прямоугольник, обладающий пропорциями Золотого Сечения, порождает пятиконечную звезду, или пентаграмму, которая, в свою очередь, порождает пятиугольник, и так до бесконечности. Это чудесное свойство получило множество интерпретаций.
Так, проекция масонского храма тяготеет к «длинному», или двойному, квадрату, то есть прямоугольнику, у которого большая сторона равна сумме двух меньших сторон, где можно отыскать соотношение Золотого Числа. Ж.М.Рагон пишет об этом так: «Форма эта представляет собой коридор или дорогу, ведущую Запад к Востоку, то есть к Свету». Еще один автор-масон Жюль Буше сообщает нам, что эзотерическое название масонского прямоугольника — «квадрат-луна» и центры двух квадратов, его составляющих, представляют собой два дня равноденствия». Пентаграмма, порождающая пятиугольник, в Древнем Египте считалась символом бога Гора, сына Солнца, распоряжавшегося временами года и являвшегося источником любого движения, любой жизни. На уровне микрокосма пентаграмма является прообразом человека, ибо человек, когда он совершенен, прекрасно в нее вписывается. На этом основании пятиугольник почитали пифагорейцы, упорно пытавшиеся проникнуть в тайну чисел. «Пять, — утверждали они, — олицетворяет суть постулата о Боге, родившемся из небытия. Оно отрицает все способности существа, за исключением разума».
Таким образом, как мы уже говорили, пятиугольник символически возвращает нас к кораблю-саркофагу. Вот что пишет анонимный автор-масон, подписывавшийся псевдонимом Плантагенет: «Неслучайно пятиконечную звезду иногда помещают в центр пятиугольника, представляющего собой сечение изголовья гроба. Соединяя между собой пять символических концов, получаем второй гроб, а если продлить концы к центру, то и третий. Так что это подтверждает, если не вывод о том, что живое знание можно получить только после того, как трижды пройдешь через символическую смерть, что отображается переходом с одного уровня на другой, после того как трижды избавился от заблуждений, порожденных невежеством, нетерпимостью, порождающей фанатизм, и тирании застывших формул, угнетающих разум».
Что до пентаграммы, то даже католический автор монсеньор Мерен сделал весьма любопытное наблюдение. «Пентаграмма, — пишет он, — которой поклонились франкмасоны, восходит к манихейству, откуда они заимствовали много символов».
Возможно, заметят, что эти рассуждения о геометрическом плане замка Монсегюр «притянуты за уши»... План замка вполне может быть случайным, ничего не значащим, а потому ничто не наводит нас на вывод о том, что, если замок контурами напоминает пятиугольник с примыкающим к нему прямоугольником, значит, его строители материализовали в камнe символы таинственного учения. Подобное замечание имело бы смысл, если бы бы не знали, что замок строили по заказу катарских проповедников, следовательно, по указаниям, кои они давали архитекторам, и если бы от нас был скрыт эзотерический характер религии катаров.
Нашу убежденность в том, что план Монсегюра был тщательно продуман, дабы с его помощью можно было выразить сложную символику, подтверждают серия находок, сделанных в последнее время в краю катаров.
Находки эти полны символов, которые мы только что рассмотрели. Звезда-пентаграмма, порождающая пятиугольник, изображена на стене в замке Пьес (деп. Од), где проводился синод катаров, и в пещере Ломбрив (деп. Арьеж), служившей убежищем Совершенным. Аналогичное изображение мы видим на дискообразной стеле, найденной в Барейне (деп. Од), которая нахоится в музее в Лиму. В самом Монсегюре, на вершине неподалеку от замка, в 1964 году нашли свинцовую пятиугольную пластину; похожая, но сделанная из терракоты, была найдена приблизительно в то же время в окрестностях замка Керибюс; подобные пластины, только каменные, с вырезанными на них соответствующими знаками, были найдены в разных уголках Окситании… Эти предметы не предназначались для практических нужд и служили, скорее всего, амулетами и медальонами, увековечивая изображенный на них еимвол, а возможно, являясь и своего рода магической защитой их владельцев.
Самой примечательной находкой можно считать изображение в пещере, именуемой Вифлеем, в Юсса (деп. Арьеж). Это пятиугольник, врезанный в вертикальную скалу, причем так глубоко, что человек в полный рост, раскинув крестом руки и ноги, вполне может вписаться в него, положив кисти рук, ступни и голову в пять выемок, вырезанных в каждом из пяти углов. Подобного рода ниша была, без сомнения, вырублена для соискателей посвящения, дабы они могли принять позу Совершенного человека, представленного на одном из рисунков Леонардо да Винчи. Пещера в Юсса, без сомнения, служила убежищем для Совершенных катаров. Размышляя об этом любопытном памятнике, Рене Нелли, вспомнив, что богомилы представляли живого Христа в виде человека, раскинувшего руки и ноги наподобие буквы Х (начальная буква греческого написания имени Христос), пишет: «Возможно, для окситанских катаров пентаграмма символизировала человека материального, а звезда, в кою он был заключен, — Дух спасительный».
…Не является ли Монсегюр воплощением символического комплекса из пещеры Юсса? В таком случае не символизирует ли донжон, находящийся у западной части стены, куда не проникает свет и пропорции которого равны двойному квадрату, темный проход, ведущий посвященного к Востоку, к свету, к пятиугольной стене, где после символической смерти и второго рождения, т.е. инициации, человек становится Совершенным, а значит, вписываемым в звездоподобную пентаграмму, и наконец находит в плане духовном свое истинное место. Иными словами, не является ли Монсегюр не только крепостью, но и храмом?
Фернан Ньель - окситанец, увлеченный и опытный скалолаз, прекрасно знает свой родной край, не один десяток раз поднимался на вершину Монсегюра… С измерительными приборами в руках он исследовал все закоулки замка. Инженер по образованию, он прекрасно разбирается в математике и архитектуре; наконец, он обладает глубокими познаниями в области истории религий и даже написал труд, посвященный культуре мегалитов, снискавший успех в научных кругах. Этот разносторонний человек почти всю свою жизнь посвятил изучению замка Монсегюр, обнаружив при этом необычные особенности, которые он и изложил в трех своих книгах: «Montsegur, la montagne inspiree», «Montsegur, Ie site et son histoire» и, наконец, «Montsegur, temple et forteresse des Cathares d'Occitanie» — «Монсегюр, священная гора», «Монсегюр, город и его история», «Монсегюр, храм и крепость катаров Окситании»…
Из года в год Фернан Ньель делал в Монсегюре все больше удивительных открытий:
1. Замок сориентирован по сторонам света. Но речь не идет о простейшей манере сооружать наши дома, которые стараются максимально развернуть к югу, дабы в них было больше солнца. В Монсегюре основные линии были зашифрованы. Они определяются путем последовательного сопряжения основных точек и элементов конструкции: середина b фасада ВС с одним из концов Н восточной стены, угол АВС, образованный стенами ВС и ВА, и точка G, представленная угловым выступом, который строители сделали на северной стене и который не несет никакой нагрузки.
2. Все основные элементы и точки постройки рассоложены по оси, направленной на точку зимнего олнцестояния. Это:
— большая диагональ AD;
— линия Eh, связующая северную оконечность донжона с серединой восточной стены;
— линия са, связующая одну из бойниц донжона с границей первой и второй третей восточной стены;
— линия b'a', связующая большие ворота с границей второй и третьей третей восточной стены. Три последние линии параллельны между собой.
3. Еще одна совокупность основных точек и элементов конструкции определяет расположение по летнему солнцестоянию.
Это с одной стороны:
— линия На', связующая крайнюю северную точку Н восточной стены и границу первой и второй третей южной стены (проходя через южный угол находящегося там водосборника);
— линия ha, связующая восточную стену и первую треть южной стены;
С другой стороны:
— линии d’e' и c’f’ связывают между собой попарно бойницы донжона.
Любой, кто посетит замок Монсегюр на заре 21 июня, может увидеть собственными глазами точность открытия Фернана Ньеля. Достаточно установить фотоаппарат с большой экспозицией, желательно на штативе, на карниз бойницы d’ или бойницы с' объективом, направленным от солнца, чтобы увидеть, как щель противоположной бойницы осветится ровно в полдень.
Основные возражения против выводов Ньеля сводтся к следующему: тот, кто сооружал этот замок (судя по теперешнему его состоянию, он не мог быть построен ранее XII в.), не мог произвести столь сложные математические расчеты, привлечь данные астрономии, определить азимут и т.п.; это не могли быть катары, ибо они не поклонялись солнцу; только форма вершины горы определила форму замка. НО: в начале XIII века люди уже умели определять азимут, арабы уже в Х веке пользовались алидадой. Катарами были самые богатые и могущественные окситанекие сеньоры и они могли построить замок Более того, из письменных источников нам известно, что Монсегюр восстановили именно по их приказу. Заявляя, что катары не поклонялись солнцу, утверждают: совершенно непонятна их привязанность к духовной символике света. Наконец, утверждают, что контуры замка определяются исключительно природным рельефом местности, в то время как последний даже не был до конца использован (ориентация бойниц).
В архитектуре Монсегюра заложена не только привязка к четырем сторонам света и двум точкам солнцестояния. Фернан Ньель обнаружил еще несколько особенностей, которые, дополняя первые, позволяют уловить появление солнца в каждом из созвездий зодиака.
Вот эти дополнительные линейные ориентиры:
— Af, которая соединяет вершину угла, образованного южной и восточной стенами с серединой внутренней стены донжона;
— СН, которая соединяет одну из оконечностей фасада с дальней оконечностью восточной стены;
— Bh, которая соединяет вершину угла фасада и южной стены с серединой восточной стены;
— На" которая соединяет восточный угол с границей 1/6 части южной стены.
«Все эти линии, — пишет Фернан Ньель, — берут начало в узловых местах постройки и ведут к другим столь же значимым ее частям. Более того, исходные точки этих линий группируются симметричным образом: три приходятся на стену CF, три другие — на противоположную ей стену ВА. Наконец, если проследить исходные точки этих линейных ориентиров и точки, где они заканчиваются, по порядку (первые по направлению, обратному часовой стрелке, вторые — по часовой стрелке), то получим последовательность вхождения Солнца в каждый из знаков зодиака.»… Столь сложную постройку, как Монсегюр, было возможно соорудить только с учётом исключительноо географического расположения горы: из всех окрестных вершин Монсегюр действительно является единственной, где восточный сектор горизонта свободен. Это позволяет находящемуся там наблюдателю в любое время года точно определять то место, где восходит солнце».
Благодаря своей необычной архитектурной форме, замок Монсегюр, который может рассматриваться как огромные солнечные часы, являясь одновременно сооружением, фасады которого ориентированы таким образом, чтобы быть максимально освещенными, скрывает под внешним обликом крепости астрономическую обсерваторию и нечто, очень напоминающее Храм Солнца. Наличие этого удивительного сооружения, бывшего местом трагедии и оставшегося немым ее свидетелем, трагедии, кою немало людей постарались вымарать из учебников истории, очевидно, не дает покоя скептикам…. В катарском трактате, озаглавленном «Тайная вечеря», содержится положение необычайной важности: весь материальный мир рассматривался как творение Сатаны, за исключением Солнца…. Существует целая «солнечная» традиция в христианской архитектуре: лучшее тому доказательство — великолепные романские аббатства, где свет по очереди падает на все колонны, сопровождая каждый час молитв, с утра до вечера.
Более того, мало кто знает, что знаменитая монограмма с именем Христа, «сокращенное написание имени Христа», в действительности является зашифрованным планом древнейших храмов солнца. Это не наше открытие, и мы не беремся ни подтверждать, ни опровергать его. Бенедиктинцы Жерар де Шампо и Себастьян Стеркс в своем фундаментальном труде «Введение в мир символов» пишут: «Сокращенное написание имени Христа является символической схемой ритуальной солнечной обсерватории». Вот их доказательства: «Наблюдатель помещался в центре сакрального места, лицом к Востоку, т.е. лицом к восходящему солнцу; сидел наблюдатель на ритуальном сидении, раз и навсегда закрепленном в определенном месте. Он фиксировал смещения точки восхода солнца над горизонтом в дни летнего и зимнего солнцестояния. Две эти основные точки отмечались на полу двумя шестами, или (в Бретани и в Англии) менгирами в некоторых аллеях доисторического периода (линия равноденствия там иногда отмечалась священными камнями); в более благоустроенных храмах — двумя колоннами. Подобные колонны были обнаружены во многих древних храмах, повернутых на восток, например, в Иерусалимском храме. Когда же речь заходит о двух столбах, располагавшихся перед египетскими храмами (хотя они и составляют с храмом единое целое, тем не менее не несут никакой конструкционной нагрузки), на первый взгляд они просто не нужны. Во многих наших церквях над западной частью здания, со стороны главного портала, высятся две башенки-колоколенки, происхождение которых с первого взгляда определению не поддается. Но если вписать их как одну из форм, появившихся в процессе эволюции «ворот солнца» от эпохи античности, становится понятно, что построены они были для того, чтобы ритуальный наблюдатель, сидя на определенном месте, видел восход солнца в день летнего солнцестояния через левую башенку, а в день зимнего солнцестояния — через правую».
С ортодоксальными христианскими авторами этого фундаментального текста мы поспорить не можем, однако этот текст позволяет нам понять, почему Монсегюр может быть Храмом Солнца, хотя строители его отнюдь не были солнцепоклонниками, а также почему бойницы донжона были вырублены именно так, чтобы служить «воротами солнца».
Мы уже знаем, что манихейцы молились семь раз день, повернувшись лицом к солнцу, восход которого символизировал для них рождение Адама, а заход — конец света. Катары, их духовные наследники, делали то же самое, однако придавая молитвам истианский, более глубинный смысл. Как мы видели, только в Монсегюре можно было соблюсти подобные условия. Напротив бойниц донжона утром, в день летнего солнцестояния, являвшегося одновременно праздником апостола Иоанна, их повелителя, катары, стремившиеся отринуть бренные блага этого мира и даже «одежду из плоти», могли размышлять о поучении Иоанна: Пока у вас будет Свет, верьте в Свет. И вы станете детьми Света.
Название Монсегюр, означающее (по-окситански Mount Segur, равно как и по-латыни Mons Securus) «спасительная гора», наложилось на раннее, доисторическое название горы: Muno Egu, что на языке иберов означало Гора Солнца.

Огромная пещера Ломбрив. Везде на её огромных подземных пространствах, надежно укрытых от враждебных взоров, в месте, известном только горстке посвященных, последние катары оставили неизгладимые следы своего пребывания — символические знаки запечатлели их учение и верования. Помимо большого количества наскальных рисунков, в гроте-соборе Ломбрива Гарригу обнаружил дискообразную стелу с выгравированной пятиконечной звездой, именуемой пентаграммой, или пятиконечником.
В Юсса, в пещере, именуемой Вифлеемской, имелась такая же пентаграмма, вырезанная в скале, размером в человеческий рост. В ней, раскинув крестом руки и ноги, вполне может уместиться взрослый человек, при этом кисти его рук, ступни и голова будут помещаться в специальных выемках, сделанных в углу каждого луча. Эта ниша, которую можно увидеть только в этой пещере, предназначалась, без сомнения, для посвящаемого, которого ставили в ритуальную позу.
Наконец, в spoulga Орнолак Гарригу нашел бронзовую табличку с рельефным изображением голубя с раскрытыми крыльями, такие же позже найдут в Монсегюре.
Оба эти символа — голубь и пятиконечная звезда — имеют глубокий смысл. Пятиконечная звезда порождает пятиугольник, который вновь порождает пятиконечную звезду, и так до бесконечности. В древности пятиугольник был у пифагорейцев символом беспредельности познания. Пропорциями своими пятиконечная звезда воспроизводит идеальные пропорции человеческого тела; вписанный в пятиугольник, человек символизирует совершенное человеческое существо, сливающееся с космосом.
Голубь с раскрытыми крыльями в форме буквы Х символизирует переход из царства Сына (Христа, чье имя на греческом начинается с буквы X) в царство Святого Духа (символом коего является голубь). Символы человек «совершенный» и голубь «альбигойский» дополняют друг друга, дабы создать легко узнаваемый символический образ катаризма. Именно так и понял его посвященный Гарригу, однако подобное толкование, сколь бы ясным, и логичным оно ни было, превратилось в бесспорное доказательство значительно позже, после того, как аналогичные эмблемы — маленькая свинцовая пятиконечная звезда и каменный голубь с раскрытыми крыльями — были обнаружены в бесспорном центре окситанского катаризма, в руинах Монсегюра.

16 марта 1244 г. по вине предателя Монсегюр пал. 215 оставшихся в живых его защитников - Совершенных и верующих были сожжены.
…Амьель Экар, Гуго, Пуатвен и, возможно, сопровождавший их четвертый человек бежали из замка не для того, чтобы избежать костра. Им приказали, рискуя жизнью, исполнить миссию необычайной важности: спасти сокровище церкви катаров, находившееся в то время в тайнике, чье местоположение было им известно… Предполагают, что этим сокровищем был Грааль. Арно-Роже де Мирпуа, рыцарь-катар, не выдал ни одного секрета, когда заявил инквизиторам, что четверо Совершенных, получивших приказ сберечь сокровище, направились в «замок Со». Он выкрикнул это сообщение, словно моряк, бросающий в море бутылку с запиской, в надежде, что ее найдут будущие поколения, и одновременно увел врагов от вожделенной цели. Монреаль де Со не подвергалась набегам Симона де Монфора и инквизиции – здесь стоял арагонский гарнизон. Поэтому бежавшие из Монсегюра направились сюда.
После окончания крестового похода, в 1272 году, Пьер де Вилар, сенешаль французского короля, от имени своего повелителя потребовал у короля Арагона крепость Монреаль де Со, но король ответил категорическим отказом. Позднее в горах вокруг Викдесо обосновались рыцари Мальтийского ордена.
Монреаль де Со был всего лишь крепостью на пути в Арагон, там находились еще две — Кастехон де Сос, на севере Уэски, и Сос дель Рей (Сос дю Руа), неподалеку от Сан Хуан де ла Пенья. Итак, из одного «castrum de So» в другой «castrum de So» сокровище Совершенных — Грааль? — уходило от алчных инквизиторов, посланных Римом на поиски...

От города Тараскон, стоящего на реке Арьеж, узкая тропинка вдоль берега ведет к деревне Вик де Со. Дальше, петляя и поднимаясь вверх, она выводит нас к крохотной деревушке в несколько домов — Олбье. Слева, сверху вниз, сбегает густой лес, где есть несколько шахт по добыче железа и одна — по добыче меди. Над нами, на высоте 1200 метров,, на скалистом утесе, по форме напоминающем эллипс, высятся древние развалины двух разрушенных боями и «израненных» грозами башен — это и есть крепость Монреаль де Со, одна из самых старых в крае.
М.Мандаман: «Многочисленные сеньоры Верхнего Арьежа сопровождали Рожера 2, графа де Фуа, в Первый крестовый поход. Они обошли все места вокруг Иерусалима, ставшие знаменитыми, ибо там проходил страстный путь Иисуса Христа: Вифанию, Гефсиманские сады, пещеру, куда отнесли гроб с телом Его, реку Кедрон, долину Иосафата, а на горе Елеонской камень, сохранивший след ноги Господа, возносившегося на небо. Возвращаясь и проезжая мимо Вик де Со, крестоносцы увидели, что деревушка Олбье расположена, подобно Вифании, на южном склоне горы, а на восточном находятся пещера и ручей, долина внизу напоминает долину Иосафата. На вершине этой горы было решено соорудить круглую часовню, напоминающую часовню Гроба Господня, и назвать это место в память вознесения Иисуса Христа Королевской горой». Монреаль де Со становился, таким образом, своего рода «ретроспективой» того места, где страдал Господь».

[Это, наверно, единственный в истории случай, когда путешественники, вернувшись домой, переименовывают свои, родные имена гор и рек, в имена далёкой страны. И ведь как всё закрепилось в народном сознании – у еретиков-то]

Чтобы добраться до вершины небольшого скалистого пика, где и по сей день высятся руины замка, нужно быть неутомимым ходоком и не страдать от головокружений. Со стороны Вик де Со подъем невозможен, так как склон там совершенно вертикальный. Со стороны Олбье склон крутой и опасный, но тот, кто все-таки отважится совершить по нему прогулку на вершину, будет неоднократно вознагражден за свои усилия. Он увидит, что скалистый уступ, где высится замок Монреаль де Со, со всех сторон изрыт пещерами. Не меньше шести отверстий находятся на одном только неприступном склоне, и даже при беглом осмотре ясно, что все они рукотворны. Один из проходов закрыт каменной плитой, другой залеплен глиной, третья пещера сквозная, другой ее вход нависает над горной речкой. В 1308 году во время осады замка защитники использовали вместо снарядов форель и швырялись ею в осаждавших, желая тем самым показать, что, сколько бы их ни держали в осаде, голодом уморить не удастся. Одна из пещер, самая маленькая (добраться до нее особенно сложно), приготовила исследователям самый впечатляющий сюрприз.
Вход в пещеру находится под развалинами квадратной башни, именуемой Башней дю Кампаналь (Колокольной). Чтобы попасть туда, необходимо преодолеть десять метров совершенно вертикальной стены, затем спуститься по камням, отдаленно напоминающим лестницу (расстояние между ступенями никак не меньше метра), и наконец проскользнуть в одну из двух лазеек, выходящих на склон горы. Оттуда узкие ступеньки естественного происхождения по отвесному и скользкому склону ведут во второе помещение, расположённое значительно выше и освещаемое светом, проникающим сразу с трех сторон. Это второе помещение напоминает небольшую часовню, в центре которой стоят саркофаг и скамеечка для молитв, высеченных прямо в скале. Молитвенная скамеечка находится напротив стены, украшенной поразительной фреской.
Справа изображены два квадрата, вставленные один в другой, у большего сторона равна 40 см, у меньшего — 35 см, контуры рисунка выполнены красным. Первый квадрат, являющийся рамкой для второго, украшен греческими крестами, чередующимися с крестами Святителя Андрея. В центральном квадрате изображены шесть красных капель крови, вокруг — множество маленьких крестиков. Слева от двух квадратов изображено копье с наконечником темно-бурого цвета, справа — круглое блюдо, которое вполне можно считать изображением чаши (вид сверху). Чаша эта желто-золотистого цвета. Нарисованные рядом шесть маленьких черных крестов не вписываются в общую композицию.
На рисунке мы находим все характерные символы Грааля: Святая Кровь, Святое Копье, Чаша, или блюдо (крышка), которое, если верить тексту Кретьена де Труа, ее накрывает.
Долгое время о существовании этой фрески было известно лишь избранным членам сект. Только благодаря признаниям одного розенкрейцера, сделанным им в 1930-е годы, ученые смогли ознакомиться с этим рисунком. Незадолго до войны граф Бегуэн, директор Музея древностей Южной Франции, поручил известному специалисту аббату Андре Глори исследовать его, но просил соблюдать всяческую осторожность. «Грааль, — писал он аббату, — «отравленная» чаша, коя уже свела с ума немало исследователей». Преодолевая многочисленные препятствия, аббат Глори прибыл на место и уверенно датировал фреску XIII веком. Впрочем, свои исследования и наблюдения он изложил в книге под названием «Как я пребывал в пещере и созерцал Грааль».

Многие авторы пришли к выводу, что между катарами и тамплиерами существовала тайная связь и некий исторический союз, а также нечто вроде религиозного родства, некоей общности верований. Так как авторы эти не могут ни доказать свои гипотезы, ни подкрепить их сколько-нибудь серьёзными фактами, они начинают говорить об «оккультной связи», или «тайном родстве».
Исходная точка у них одна — строка из «Парцифаля» Вольфрама фон Эшенбаха: «Отважные рыцари проживают на горе Мунсальвеш, где хранится Грааль: это тамплиеры».
Упоминание о тамплиерах немецким поэтом в контексте легенды о Граале объясняется довольно просто и не требует сложных доказательств. Вольфрам написал своего «Парцифаля» на следующий день после захвата Константинополя, в то время орден тамплиеров достиг апогея своей славы, которая гремела по всему Западному миру, члены ордена были цветом рыцарства. Неудивительно, что именно тамплиеры, чей орден был окружен таинственностью, превратились у Вольфрама в хранителей Грааля.
Впрочем, вряд ли это так, ибо нет никаких указаний на то, что Templeise следует переводить как тамплиеры. Слово это создано поэтом для обозначения вымышленного рыцарского ордена, неизвестного ордена, чье название при желании можно перевести как «Темплисты».
Так на основании одной неверно понятой строки Вольфрама некоторые поэты выстраивали романы.
Рихард Вагнер, много размышлявший над символикой сочинения великого миннезингера средневековья, был осторожен и не попался в эту ловушку. В ремарках, касающихся декорации своего «Парсифаля», он подчеркивает: «Костюмы рыцарей и слуг Грааля похожи на костюмы тамплиеров, но вместо красных крестов у них на плащах и щитах должны быть изображены голуби с развернутыми крыльями».
Речь идет не просто о декоративной детали: красные кресты тамплиеров не были символами, приемлемыми для катаров, ибо последние не верили в воплощение Христа. Напротив, голубь, символ Святого Духа, Параклета, возвещенного Святым Иоанном (и одновременно эмблема ненасилия), был почитаем катарами, о чем свидетельствуют его многочисленные изображения, сохранившиеся в Монсегюре. Разница между двумя эмблемами указывает на разницу между «Темплистами» Вольфрама и тамплиерами.
Авторы, вообразившие себе невесть какие связи между тамплиерами и катарами, похоже, не замечают, что их предположение не в состоянии преодолеть важное историческое препятствие: тамплиеры никогда не бывали в Монсегюре… Они никогда, ни до своего осуждения, ни во время процесса ничего не говорили о своем служении Граалю.
Историческая истина не позволяет не только установить, но даже предположить существование каких-либо связей между тамплиерами и катарами; напротив, все говорит за то, что катары и тамплиеры были непримиримыми врагами.
Под покровительством Цистерцианского ордена, основанного в 1090г. Робером де Модемом и достигшего апогея славы в XIIв., когда во главе его стал святой Бернар, орден тамплиеров был основан в 1118 году и стал развиваться, пользуясь покровительством цистерцианцев. Среди девяти основателей ордена тамплиеров фигурируют Андре де Монбар, дядя святого Бернара, и Юг де Шампань, меценат цистерцианцев. Святой Бернар лично составил устав тамплиеров и пылко пропагандировал этот орден. Позднее среди покровителей ордена тамплиеров можно было найти папу Иннокентия III, именовавшего рыцарей этого ордена «своими излюбленными сыновьями». Некоторые даже считают, что понтифик сам был тамплиером. Так, Пьер Понсуа пишет: «Многие знатные люди были близки к ордену и признавали над собой его духовную власть, к таковым относился и папа Иннокентий III, если судить по некоторым его буллам» (Pierre Ponsoye: «L'lslam et le Graal». Paris: Denoel, 1958, 115).
А какие церковные силы были постоянными гонителями катаров? Цистерцианцы, покровительствовавшие тамплиерам, и пресловутый папа-тамплиер Иннокентий III.
В 1145г. святой Бернар отправился в Лангедок с проповедями против учения катаров; впрочем, миссия его успеха не имела, несмотря на блистательный талант проповедника. В 1198г. Иннокентий III становится папой и вскоре поручает двум цистерцианцам, Ренье и Ги, разгромить катарских проповедников на одном из диспутов. В 1203г. с той же целью в Лангедок отправляется еще один легат: это цистерцианский монах Пьер де Кастельно. Он не только отлучает от церкви графа Раймона VI Тулузского, но и дерзко угрожает ему: «Тот, кто лишит вас владений, поступит хорошо, но тот, кто лишит вас жизни, будет благословен». Подобные заявления сего человеколюбивого монаха обернулись против него самого, и в 1208г. он погиб при таинственных обстоятельствах. Это убийство стало поводом для начала в 1209г. крестового похода против альбигойцев. И кто же руководит этим походом от имени церкви? Цистерцианский аббат Арно-Амори. Именно он во время резни в Безье произнес печально знаменитые слова: «Убивайте всех, Господь признает своих». Во всяком случае, доказано, что в одном из своих донесений папе Иннокентию III легат хвастался, что уничтожил 20000 жителей Безье. В это же самое время «папа-тамплиер» создал Инквизицию, имея целью полное уничтожение катаров.
В 1211г., когда папские легаты (цистерцианцы) предъявили графу Тулузскому заведомо неприемлемый ультиматум, дабы лишить его власти и превратить Окситанию в колонию, они потребовали от него уехать в Палестину вместе с тамплиерами, то есть под их охраной и надзором. Как мы знаем, граф Раймон VI отказался выполнить это условие.
А вот Симон де Монфор, яростный враг катаров, глава Северного воинства крестоносцев, доверил воспитание своего питомца Жака, жениха дочери, тамплиерам из Монзонского монастыря в Арагоне. Командоры тамплиеров были во многих местах, в том числе и в Окситании: в Монпеза, Монфоконе, Вауре, Монсонесе, Мас Деу, Безю и т.д. Если бы кто-нибудь из их членов был заподозрен в катаризме или хотя бы в сочувствии к катарам, инквизиция непременно начала бы расследование. Однако ничего подобного не случилось.
А вот потомки катаров хорошо помнят, как тамплиеры и их покровители — цистерцианцы разгромили родной край, что в конечном счете стало одной из причин ареста рыцарей Храма и последующего суда над ними. Падение ордена началось из-за предательства одного из его членов, который выдал королю Франции Филиппу Красивому обряды — подлинные или мнимые, — совершаемые его собратьями. Предателя звали Эскью де Флуаран, он принадлежал к командорству Монфокона, в провинции Ажене. Он был из семьи катаров: Ж. де Флуаран до разрушения города Безье был замечен в сношениях с еретиками; погиб Ж. де Флуаран вместе с остальными жителями Безье 22 июля 1209 года. То же можно сказать и о Гийоме де Ногаре, советнике Филиппа Красивого, одном из наиболее активных сторонников уничтожения ордена тамплиеров; Папа Бонифаций VIII как то в гневе назвал его «патареном, сыном патарена», то есть катаром, сыном катара.
Тезис, согласно которому между катарами и тамплиерами существовала более или менее тесная связь, исторически совершенно неоправда

Фрагмент из книги: Жерар де Сед: Тайна катаров.
1998. Пер. Е. Морозовой