Констанцию Нормандскую воспел Дуранте (Данте) Алигьери (1265-1321), белый гвельф, почти что гибеллин, по родовой политической приверженности. Читая «Божественную комедию» (1307-1321), мы находим императрицу в нижнем небе рая, среди музыки, поэзии, живописи и науки. Возможно, только таким образом автор смог отдать дань восхищения ее сыну. Проводница автора Беатриче указывает на нее:
…
А этот блеск, как бы превыше меры,
Что вправо от меня тебе предстал,
Пылая всем сияньем нашей сферы,
Внимая мне, и о себе внимал:
С её чела, как и со мной то было,
Сорвали тень священных покрывал.
Когда её вернула миру сила,
В обиду ей и оскорбив алтарь, —
Она покровов сердца не сложила.
То свет Констанцы, столь великий встарь,
Кем от второго вихря, к свевской славе,
Рождён был третий вихрь, последний царь.
Пер. М. Лозинского. Рай. Песнь III, 109-120
Эти строки требуют небольшого пояснения из «Краткой хроники о королевстве Сицилия»: «Король Вильгельм умер в 1185 (1189) году не оставив наследников. Потому трон ему наследовала королева Констанция, хоть и являвшаяся монахиней («сорвали тень священных покрывал»), но, по предписанию римской курии, освобожденная от своего обета. Она соединилась в браке с императором Генрихом («от второго вихря, к свевской славе»), от которого родила сына именем Фридрих («рожден был третий вихрь, последний царь»), появившегося на свет в 1189 году (1194) в день святого Стефана (26-го декабря)».
Спустя восемь лет после заключения брака у сорокалетней Констанции и двадцатидевятилетнего Генриха VI родился Фридрих, единственный сын. Мать, чтобы пресечь слухи о подмене, рожала в шатре на рыночной площади Джези в присутствии матрон, а через два дня прилюдно кормила сына грудью.
Французский аббат Брантом (Пьер де Бурдей, 1540-1614) в книге «Галантные дамы» (ок. 1585) описал этот эпизод: «Констанция, королева Сицилии, почти всю свою жизнь, с самой юности, прожила в монастыре в девстве и непорочности…; будучи некрасивой и довольно поблекшей, она, тем не менее, решила приобщиться к плотским радостям и даже разрешилась ребенком в пятьдесят два года, пожелав притом сделать это публично». Вне сомнения, Брантом воспользовался не самым достоверным и благожелательным источником, но вот какого мнения он о Фридрихе: «Из мальчика этого вырос великий государственный деятель».
По случаю рождения долгожданного наследника монах и хроникер Петр из Эболи (Петрус Эболийский, изв. в 1196-1220) в поэме на латыни «О делах Сицилийских, или Книга в честь Августа» в 1196 г. написал в подражание Эклог Вергилия:
…
О, долгожданный мальчик, эра обновления времен.
…
Радуются горы, тучнеет иссушенная земля,
Многократным урожаем поле воздает за посеянное.
…
Живи, излучающий свет, сияй, как вечное солнце.
Из колыбели ты освещаешь этот темный день.
Петр в этой поэме в конце второй книги описывает рождение Фридриха II и свои «предчувствия», т. е. мистически-эсхатологические ожидания, характерные для конца XII в. Именно здесь начинается процесс обожествления последнего швабского императора, которого он впервые назвал «изумлением, чудом мира». Впоследствии космические эпитеты часто употреблялись по отношению к нему: Марквард фон Рид славил его власть над Вселенной после въезда в Иерусалим в 1228 г.; аббат Николай из Бари в проповеди в честь возвращения из святой земли в 1229 г. в кафедральном соборе в Битонто назвал его солнцем земли: «Он велик благородством, образец для земного круга, украшение людей, светоч в общении и начало всякой законности».
Придворный нотарий Николай де Рокка восклицал: «Велик повсюду Цезарь, могуществу которого дивятся солнце и луна»; Петр делла Винья продолжал в том же стиле: «Его обожают земля и море, ему рукоплещут небеса, ибо он Божией милостью император…непрестанно правящий миром». Греческий поэт Георгий из Галлиполи (Апулия), писавший гибеллинские по духу стихи на рубеже 1230-1240-х гг., употреблял те же сравнения.
Зимой 1240 г. сторонники императора сочинили стихи:
Провиденье желает, и показывают звезды и птичий полет:
Вскоре Фридрих, молот мира, воистину грядет!
Рим, издавна мятущийся, заснувший в старом заблуждении,
Будет разбит и никогда не станет главой земного круга.
Генрих VI обратился к цистерцианскому монаху-пророку Иоахиму Флорскому (Джоакино да Фьоре, 1132-1202), известному своей эсхатологической концепцией истории, с вопросом о будущем своего ребенка и получил ответ: «О, король! Мальчик твой разрушитель и сын погибели. Увы, Господи! Он разорит землю и будет угнетать святых Всевышнего». Трудно судить о том, насколько эти слова запрограммировали судьбу Фридриха.
