VII. Фридрих II Гогенштауфен – творчество и личная жизнь

В многосторонние интересы государя Священной Римской империи входило и поэтическое творчество. Даже монах-францисканец Адам де Салимбене (1221-1288) из Пармы, испытывавший неприязнь к императору, был вынужден отметить в «Хронике» его незаурядные дарования: «Он умел читать, писать, петь и сочинять кантилены и кансоны».

Сцена куртуазной жизни, фреска (1238-1239). Бассано-дель-Граппа (близ Виченцы), дворец Финко

Склонность к сочинительству он унаследовал от деда и отца. Кстати, Фридрих имел общего предка с герцогом Гильемом IX Трубадуром (1071-1127) Аквитанским – первого герцога Нормандии  норвежца Роберта I (Рольф, Роллон, ок. 860-932), а еще один предок сицилийца – император Свяшенной Римской империи Генрих IV (1050-1106) доводился пуатевинскому трубадуру кузеном.
Из творений самого Фридриха II Гогенштауфена до нас дошли несколько канцон, произвольно разбитых на отрывки. Их строки потрясают своей искренностью, мучительным надрывом и силой чувств.
Считается, что эта канцона написана в Германии девятнадцатилетним королем в 1213 г. и, может быть, посвящена ровеснице и молочной сестре Адельхейде фон Урслинген да Марано (Алейта, ок.1194-ок.1234):

По убежденью моему,
Женщина высокая, очень красивая,
Не чуждая образованности,
С севера, видимо, гордая женщина.

Быть удобным и быстрым в услужении вам:
Даже молиться –
Я могу, донна, и с большим усердием при том.

Не все, лишь немногие, способны чувствовать -
Они-то и имеют наибольшие права.
Позвольте мне любить вас, благородная душа.

Уже ничто не заставит меня уйти,
Ведь в вашем  прекрасном облике
Столько жизнерадостности.
И чудной свежести.

За право видеть только
Одно ваше красивое лицо,
Моя цена – любовь, сулящая много хорошего.
Но некоторые пребывают в мерзости,
Отвергая этот дар Господа.

Знатность вызывает сострадание,
Ведь о такой нежной вещи, как любовное желание,
Узнает любой слуга или придворный.

И, конечно, хорошо получить в знак
Приязни больше, чем розу,
Потому я самый радостный.

И вы видите это часто
Своим нежным взором,
Которым восторгаюсь безмозмездно
Сердцем и телом.

Когда увидел я как благосклонно
Вы принимаете мои творенья,
То никогда уже не захочу
И слышать о другой.
Пер. Е. Сизовой

Адельхейда была дочерью графа Ассизи, герцога Сполето в 1176-1198 гг. Конрада I фон Урслинген (ок.1153-1202) из Ротвейля на Неккаре и N из Верхней Бургундии (ок.1164-1219), со стороны отца доводилась правнучкой герцогам Церинген. У ее родителей в умбрийском «Блошином замке» близ Фолиньо сицилийский наследник воспитывался с рождения до двух с половиной лет.

MS. 120 II Burgerbibliothek Берна, деталь C. 138r, Констанца передает Фредерика герцогине Сполето

Рокка Флея, «The Rocca Flea. Блошиный замок»

Строфы следующей песни позволяют предположить, что их адресатом являлась мать Фридриха Антиохийского (ок.1221-1256), графа ди Альба, Челано и Лорето, бастарда императора. Мария Матильда Антиохийская (ок.1200-пос.1225), дочь Боэмунда IV Одноглазого (1171-1233) де Пуатье, графа Триполи с 1187, князя Антиохии с 1201 гг. и первой жены Плейсанции де Эмбриако (ок.1218) из Гиблета (Библос, Джебейль). Ее двоюрной бабушкой была золотоволосая и белокожая Стефания де Милли (ок.1198) из Трансиордании, чью красоту в 1166 г. воспел Юсуф ибн Айюб (1137-1193), будущий ал-Малик ан-Насир Салах-ад-Дин (Победоносный царь, Защитник веры). Фридрих II и дед Марии Боэмунд III Заика (1144-1201) Антиохийский ( нужно - прабабка Марии Констанция Антиохийская (1127-1163) - были четвероюрными кузенами.

Замок Гиблет (Библос)

Известно, что король Германии и Сицилии проезжал через Асти осенью 1220 г. Возможно, Мария приехала на императорскую коронацию и гостила у дальних родственников-гибеллинов по матери Эмбриако и Спинола, занимавших пост консулов коммуны Генуи в 1210-1220-х гг.:

Дайте мне жизнь, тонкая женщина,
Ведь мое сердце сейчас вы поразили из лука.
Если я поражен луком, то думаю, потому, что
Так люблю хорошее.

Я надеюсь, и надеюсь как могу
Еще раз на божью милость      
И быстрое мое восстановленье;

И все мои помыслы
О любви к вам для вашего удовольствия;
Помню ли о нем или сделал вид,
Надеюсь, вы уточните.

Всего радостней надежда или друзья,
Готовые служить моему удовольствию –
Из всех дам вы, цветок Сирии,
Имеете наибольшую ценность.

Забравшая себе доблесть
И все достоинства Сирии,
Оставив других бедняками.
Слова ваших речей так красивы,
Что жаждешь услышать их снова!
Пер. Е. Сизовой

После родов Мария вернулась к родителям в Антиохию и это послужило поводом к созданию еще одной кансоны, посвященной «цветку Сирии»:

Увы! Я и не думал, что разлука
С моей донной окажется такой мучительной.
Мне кажется, я умру,
Оставшись без наших сладостных встреч;

Никогда еще мне не было так тяжело,
Чем когда вы ступили на корабль;
И теперь я уверен, что умру,
Если вы не вернетесь вскоре.

Счастливые песни, летите к цветку Сирии,
К ней, заключившей мое сердце в тюрьму,
И передайте самой любимой за ее куртуазность
Напоминание о слуге, томимом любовью,
Хоть и не видящим лица повелительницы;          

И умоляйте, чтобы она
Благосклонно удостоила меня
Своей верностью.
Пер. Е. Сизовой