В. П. ЗУБОВ

по словам Флемминга, проповедует «автономию прекрас
ного» (стр. 92—95). «Искусство не дидактично!, оно не учит ни
доброму, ни злому, оно — автономное искусство, достоинство ©го
в нем самом» (стр. 23). Мы не можем вдаваться здесь в детальную
полемику с этой интерпретацией. Пусть читатель без предвзятости
прочитает главы, посвященные у Альберти красоте, и вспомнит, как
последний советует украшать храмы надписями, «благодаря кото
рым мы можем стать справедливее, скромнее, воздержаннее», или
велит покрывать пол линиями и фигурами, относящимися к музыке
и геометрии, «чтобы мы всюду возбуждались к просвещению души»¹.
«Альберти—идеалист, хотя и не спиритуалист»,— продолжает
Флемминг (стр. 106), «он—художник, воплощающий и созерцающий
идею». Не удивительно, что для Флемминга Альберти—«ученик
Платона и Плотина» (стр. 4), обнаруживающий «духовное родство
с ними» (стр. 90), дающий «первую попытку критико-трансценден
тального обоснования эстетики»². На этом пункте, имеющем непо
средственное отношение к нашей теме, следует остановиться по
дробнее. Во-первых, сочинений Плотина Альберти знать не мог. Пе
ревод Фичино появился лишь в 1492 г. Это прекрасно известно и
Флеммингу, который пишет: «Альберти не упоминает имени Пло
тина, но он почуял веяние его духа и вобрал его в себя» (стр. 103).
Во-вторых, Флемминг утверждает, что Альберти «довольно хорошо
знает Платона» (стр. 104). Однако какие произведения Платона ци
тирует Альберти в свюем трактате «О зодчестве»? Почти исключи
тельно --старческое политическое произведение «О законах», иде

ализирующее аристократический строй Спарты и вряд ли по основ
ному своему духу созвучное идеалам Альберти. Диалоги, содержащие
платоновское учение о красоте—«Федр» и «Пир», не были известны
Альберти. Нет надобности обращаться и к «Филебу», как источ
нику альбертиевското учения о пропорциях¹. Остается говорить о
«духовном родстве», а не о литературных влияниях.

В чем же выражается это «духовное родство», по Флеммингу?
«Альберти понял платоновское «бытие» не как существование
(Existieren), но как чистую функцию, как мысленное полагание
(Denksetzung), а «идею» — как чисто мыслительную предиссылку,
hypothesis, для осуществления всякого правомерного притязания на
значимость» (стр. 123). «Освобождение человека в искусстве от
всякой гетерономии» (стр. 125), «идея специфической закономерно
сти автономного искусства» (стр. 91—92) —вот к чему сводится, по
Флеммингу, «платонизм» Альберти. В комментарии мы подчеркивали
в противовес этому связь моментов красоты с моментами пользы
и необходимости, органический и социальный характер эстетики

¹ VII, 10, стр. 242, абз* 1—2.

² Рецензия на перевод Тейера, стр. 142.

[ 254 ]

¹

   Первое сопоставление делает Флемминг (стр. 32), второе — Мишель
(стр. 505—506).