ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

шивался к строителям-ремесленникам и много труда положил на создание на
учной литературы на народном итальянском языке. Целостность и разносторон
ность подхода к архитектуре — коренная и неотъемлемая черта Альберти. Раз
личая «необходимое», «полезное» и «прекрасное», Альберти всегда мыслил все
ipn момента в неразрывной связи и резко восставал против бесплодного укра
шательства. Уделяя внимание формально-художественным и техническим пробле
мам, Альберти никогда не забывал об идейной, социальной выразительности ар
хитектуры. Та выразительность, к которой он постоянно возвращается, — это не
абстрактная выразительность формально-искусствоведческих категорий, а вырази
тельность живого человека, который создает архитектуру и для которого архи
тектура создается. Достаточно просмотреть у Альберти те места, в которых он
устанавливает соответствие между различными формами архитектуры и различ
ными слоями общества; «тиран», князь, жрецы, богачи, знать — их потребности
и их социальное лицо ярко отражены в описании соответствующих сооружений.
И наконец, Альберти — едва ли не первый попытавшийся систематически про
следить эволюцию архитектурных элементов, взявший за правило начинать
исследование не с схоластического, статического определения, а с гипотетической
реконструкции возникновения того или иного архитектурного элемента, того или
иного типа сооружения. У Витрувия такие гипотезы носят гораздо более эпизо
дический характер.

Разумеется, нельзя не видеть наряду с этим отрицательных сторон деятель
ности Альберти. Отражая прогрессивные устремления молодой буржуазии, Аль
берти вместе с тем не мог выйти из рамок классовой ограниченности; более то
го, если брать субъективные устремления самого Альберти, нельзя не ви
деть, что он часто стремился сделать все возможное, чтобы закрепить эти гра
ницы и эти рамки. Не будем говорить о том, что самый энциклопедизм его
в условиях ХУ века не мог не быть до известной степенч ограниченным: если
в области искусства Альберти пролагал новые пути и его трактаты оказались
манифестами нового стиля, то в области науки он по преимуществу был попу
ляризатором, а кое-где (например в медицине) — простым компилятором.

В новых условиях своего времени он повторял самые реакционные высказы
вания рабовладельческого общества. Так, в книгах «О живописи» (см. стр. 41)
он писал: «Если живопись пользовалась у греков таким почетом и уважением,
что ими был издан закон, согласно которому рабам не разрешалось ей обучаться,
то я считаю, что они поступали правильно, ибо искусство живописи всегда было
наиболее достойно свободных дарований и благородных умов». Совершенно оче
видно, что его «демократия», как и всякая буржуазная «демократия»,— «демо
кратия для сильных, демократия для имущего меньшинства» (Сталин). Пусть он
заявлял, что «больше старается помочь многим, чем нравиться немногим»
(стр. 172), что хочет быть «полезным своему народу», ai nostri (стр. 177), вне
поля его зрения оставались широкие слои трудящихся классов, «низменная
чернь», по его определению. «Демократизм» Альберти не шел дальше богатых
и зажиточных ремесленников, дальше художников, т. е. новой интеллигенции,
принимавшей непосредственное участие в создании буржуазной культуры.

В трактате «О семье» найдется немало оголенно-циничных рассуждений о ме
щанской добродетели и эксплоататЪрской бережливости; Альберти нередко раз
ражается самой резкой бранью по адресу «плебса», «черни», «мужиков» и чертит

[ VI ]