ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

ное образование, humanitas, заключалось в изучении античных авторов и в вос
становлении «чисто классического» латинского с^гиля. Научные искания были
чужды этим гуманистам, идеология которых выкристаллизовалась в период гос
подства торгово-промышленной олигархии. Вопрос о превосходстве автора зача
стую решался по признакам литературного стиля; от сочинений, написанных на
«школьной» латыни, они отталкивались по соображениям не столько научного,
сколько литературного порядка. Альберти был, если угодно, «радикальнее» гу
манистов, но, с другой стороны, в нем было больше сходства с ними, чем,
например, у Леонардо да Винчи. Литературные вкусы гуманистов, замкнутость
княжеских дворов наложили на его писания более резкую печать, чем на Лео
нардо, которому были органически ненавистны «пересказчики чужих мыслей»,
придворные риторы — подражатели Цицерона. В глазах Альберти архитектор —
просвещенный консультант при «добром государе»; титан Леонардо слишком хо
рошо сознавал, что ни один итальянский князь того времени не даст великому
инженеру осуществить во всей полноте его необъятные замыслы. Альберти был
склонен всю «черную работу» взвалить на «ловких» помощников зодчего, Лео
нардо стремился все сделать сам и в этой независимости чувствовал свое выс
шее призвание. Вопросам литературного стиля Альберти уделял неизмеримо боль
ше внимания, чем Леонардо.

Мы должны знать все теневые стороны и не вправе затушевывать того, что
замыкало Альберти в границы его класса. На этом фоне тем рельефнее выде
ляется прогрессивность его художественной архитектурной программы. В исто
рию ренессанса XY век вошел как период утопических программ и грандиоз
ных архитектурных проектов. Но исторические условия были слишком неблаго
приятны для того, чтобы обеспечить осуществление этих замыслов. Классовая и
политическая борьба, о которой читатель найдет сведения в статьях, помещенных
в настоящем томе, не дала возможности осуществить те проекты, которые рисо
вались воображению передовых архитекторов.

Тот, кто прочтет биографию Альберти, увидит, что его скитания от одного
герцога к другому, его неосуществленные проекты по перестройке Рима, тре
вожные времена римской курии — невольно заставляли его идеализировать стро
ительную деятельность городских коммун. Все, начиная с утверждения, что наи
более величественными и украшенными должны быть «общественные здания»,
что частный человек и даже правитель не вправе притязать на блеск и величие,
подобающие «общественному», все это — отголосок более старых традиций.
А между тем, фактически деятельность Альберти была направлена чаще всего на
возвеличение отдельного лица, и даже храм С. Франческо в Римини превратился
в «святилище божественной Изотты», супруги герцога.

Но как бы ни идеализировал Альберти прошлую деятельность городских ком
мун, как бы ни стилизовал «под античность» свои описания и на какие бы ком
промиссы ни шел в своей деятельности, он сформулировал для будущего об
ширную архитектурную программу. Для последующих поколений «Десять книг

о зодчестве» оказались неизмеримо более значительными, чем деятельность
Альберти-архитектора. Все последующие теоретики цитировали Альберти, осно
вывались на нем, использовали собранный им у античных авторов материал;
выдающиеся архитектор^ XYI века (например Палладио) стремились на прак
тике соблюсти отдельные его указания. Будем ли мы читать трактаты Палладио

[ IX ]