А. Г. ГАБРИЧЕВСКИЙ

исследователей усматривает в обеих постройках манеру Альберти
(Вентури называет Росселино). Кроме фасада церкви (рис. 36), осо
бенно показательными для Альберти /считают, явно навеянную Ко
лизеем лоджию во дворе (рис. 37), северную |дверь (ср. Риччи,
рис. 125) и кассетированный свод в одном из коридоров (рис. 38).

//. Палаццо Пикки на площади Полларола Риччи приписывает
Альберти (ср. Риччи, рис. 120).

Закончив этот краткий обзор, попытаемся на мгновение отвлечь
ся от сложной творческой истории 'каждого из памятников, связан
ных с именем Альберти, от всех запутанных и далеко не разрешен
ных вопросов атрибуции этих памятников самому Альберти или его
помощникам и, наконец, от того впечатления пестроты и противоре
чивости, которое вырывает всё архитектурною творчество этого ма
стера. Перед нами постепенно начнут вырисовываться некоторые
общие черты, характеризующие Альберти как архитектора.

Вопрос о художественном почерке Альберти, об индивидуальных,
ему одному свойствейных «интонащиях» архитектурного языка, как
указывалось выше, не может быть разрешен до тех пор, пока мы не
имеем исчерпывающего архитектурного анализа его построек. Одна
ко уже сейчас можно с уверенностью 'сказать, что Альберти был
одним из первых пропагандистов той «строгой», «римской» манеры,
которая — повидимому, через Лаур any — сложилась в определенную
систему в творчестве Браманте и его школы.

О 'какой-либо системе у Альберти еще не может быть и речи.
Будущие исследования, наверное, покажут, что, например, ордер
у Альберти далеко еще не установился и не обладает той прин
ципиальной разработанностью, какую он приобретет в римской
школе, хотя бы у Виньолы. Важно то, что Альберти резко порывает
с той богатой и даже пестрой трактовкой деталей, которая типична
для северо-итальянских и тосканской школ. Параллельно с этим
стремлением к большей простоте и скупости, которое характерно и
для живописи второй половины XY в., у Альберти замечается и по
пытка более точного воспроизведения античных и прежде всего, ко
нечно, римских деталей. В ртом отношении, да и вообще по духу
своему, Альберти наиболее близок, пожалуй, к позднему Донателло,
главное, к Мантенье, с которым он, наверное, в бытность свою
в Мантуе, находился в 'близком творческом общении. Мантенья и
Альберти — создатели того условного канонического представления
о «римском», которое явилось неотъемлемым элементом художествен
ного образа античности, «возрождавшегося» от XY до начала XIX в.

Вторая черта, характерная для Альберти-архитектора — о ней
уже говорилось выше — это его повышенный интерес к сюжетной,
типологической стороне архитектурного образа. Альберти, как и Лео
нардо в своих архитектурных набросках, экспериментирует именно
в этой области. Этим главным образом объясняется разнородность
его пострсиек, ибо в каждой (во всяком случае в наиболее значи-

[ 230 ]