ОТ РЕДАКЦИИ

кается гуманист с его безграничным пиэтетом к античности. Однако
при ближайшем рассмотрении этот пиэтет совсем не так уж безгра
ничен. В отличие от средневековых авторов и от многих гумани
стов, просто щеголяющих своей начитанностью, Альберти относится
к своим источникам, для своего времени, в достаточной степени
критически. Таково его отношение даже к Витрувию, которого он
берет за образец. Кроме того, не следует забывать опять-таки без
граничной любознательности человека эпохи Ренессанса, который,
желая познать как можно больше и как можно больше расширить
свой кругозор, обладал доверчивостью, кажущейся нам поистине
невероятной и наивной.

И, наконец, еще одно. У Альберти — это, впрочем, относится ко
всем трактатам эпохи Ренессанса до Палладио включительно —
бывает очень трудно различать четкую грань между античностью
и современностью. Когда Альберти говорит о цирках, термах или
театрах, ясно, что он занимается археологическими реконструкция
ми, когда он говорит о частном -городском доме, ясно видишь перед
собою флорентийский палаццо, но в других случаях, как например
в описаниях дворца, мавзолея, башни, мы имеем дело с таким слож
ным конгломератом античных описаний, собственных обмеров и, на
конец, просто фантазий проектирующего архитектора, что прихо
дится подходить к этому скорее как к художественному произведе
нию, чем как к документу.

Однако, если читатель преодолеет все эти трудности, перед ним
раскроются большие художественные ценности. Трактат Альбер
ти— первая, и пожалуй последняя, попытка охватить всю архитек
туру как единое целое. Альберти часто даже сравнивает архитек
турное произведение с организмом, с живым существом. Этот обоб
щающий философский подход к предмету выгодно отличает Альбер
ти как от Витрувия, который в этом отношении беднее и схематич
нее, так и от позднейших теоретиков, которые по большей части да
ют скорее практические руководства. Кроме того, это — первая
эстетика архитектуры, написанная архитектором, причем таким, как
Альберти, ученым энциклопедистом в лучшем смысле этото сло
ва, стоявшим на вершине культуры своего времени. Этим объясняет
ся одна, чрезвычайно для нас ценная, черта его эстетики. А именно
Алыберти, обладавший отмеченной нами исключительной политиче
ской и классовой зоркостью, делает первую в истории попытку
социологического объяснения законов архитектуры. В начале чет
вертой книги, когда он исчерпал все функциональные, утилитарные
и, так сказать, внехудожественные категории, он, прежде чем перейти
к проблемам «красоты» и «украшения», заявляет, что различие
архитектурных форм и разнообразие построек определяется не толь
ко исследованными условиями, но зависит и от потребностей тех
социальных групп людей, для которых строятся здания. Далее Аль
берти разворачивает блестящие архитектурно-социальные харак

[XIV]