по-прежнему закреплено за небольшим числом привилегированных: семьей сеньоров и теми
немногими богачами, кто вел буржуазный образ жизни, а также кюре. Можно предполагать, что и в
других странах Западной Европы ситуация была сходной. Поэтому любые различия, если они
существовали, оказываются значимыми.

Английская публикация завещаний в графстве Линкольншир начала XVI в., осуществленная в 1914 г.,
несомненно, в генеалогических целях[112], позволяет оценить как сходство, так и различия. Только 190
завещаний из 224 содержат распоряжения о месте погребения. Параграф, касающийся выделения части
имущества «на дела благочестия», нередко составлялся на латинском языке. Хотя существовали,
безусловно, определенные местные обычаи (как, например, дарение церкви одной головы скота,
известное под английским названием mortuary), все же дух и буква этих распоряжений такие же, как во
Франции того времени: «Я, такой-то, хочу быть похороненным на кладбище Всех Святых в Малтоне. Я
завещаю на свое mortuary то, чего требует право. На главный алтарь этой церкви столько-то. На нашу
кафедральную церковь в Линкольне столько-то. На церковь в Малтоне для новой конюшни столько-то.
На свечи для фонаря, который несут перед Святыми Дарами при посещении больных, столько-то»

(1513 г.).

Другой завещатель наказывает похоронить его на кладбище Всех Святых в Фосдайке и также жертвует
определенные суммы денег церквам и братствам (гильдиям)[113].

При выборе места погребения завещатели обращают взоры и на кладбища, и на церкви. Указывая
церковь, обычно не уточняют, в каком месте внутри церкви они хотели бы лежать после смерти. Если
же такие уточнения есть, они таковы же, как и во Франции, с тем же предпочтением хора, алтаря, где
совершается евхаристия, часовни или статуи Богоматери, распятия. И в английских завещаниях можно
встретить — впрочем, столь же редко, как и во французских, — проявления безразличия к месту
погребения или смирения: «там, где будет угодно всемогущему Богу»; «в церкви или на кладбище, по
усмотрению моего душеприказчика».

Налицо, таким образом, большое сходство между английской и французской ситуацией. Единственное,
в чем при сравнении обнаруживается значимое различие, — это в распределении желаемых мест
погребения между церковью и кладбищем. 46 % завещателей в Линкольншире выбрали кладбище, хотя
относились к той же социально-экономической категории, что и многие из тех, кто предпочел церковь.
Представляется, что на исходе Средневековья английский churchyard не был настолько покинут
высшими слоями общества, как французские aitre или chamiers, ставшие местом погребения бедных.
Это могло быть одной из причин того, что именно в Англии во времена Томаса Грэя возникнет в
литературе "поэтический образ старого романтического кладбища. Тем не менее и в графстве
Линкольншир в начале XVI в. в большинстве (54 %) завещаний предпочтение в выборе места
погребения отдавалось церквам.

Мы рассмотрели в этой главе, как определенные погребальные обычаи распространились на все
христианство латинского обряда и продолжали существовать в течение доброго тысячелетия, лишь с
небольшими региональными различиями. Для обычаев этих характерно сосредоточение тел умерших в
малых замкнутых пространствах, особенно в церквах, исполнявших функции кладбищ, рядом с
кладбищами под открытым небом. Характерно также перемещение костей с выкапыванием их из земли
и складыванием в оссуариях. Характерно, наконец, постоянное, повседневное присутствие живых
среди мертвых.

Часть 2. Смерть своя
Глава 3. Час смерти. Память о жизни

Эсхатология как показатель менталитета

Вплоть до века научного прогресса люди допускали, что жизнь продолжается и после смерти. Идеи
продолжения простираются во времени от самых первых известных нам погребений эпохи среднего