Во Франции в 1633 г. братство Сен-Сакреман заботилось уже не только о погребении бедняков, но и об
оказании им помощи в самый момент смерти. Разумеется, и раньше бедняки в больших городах могли
во многих случаях удостоиться последних таинств. Однако новое братство считало, что дело не
должно ограничиваться соборованием умирающих, после которого «никто уже не давал себе труда
помогать им перед агонией, и их оставляли умирать без того, чтобы кто-либо сказал им хоть малейшее
слово утешения». Конечно, речь не всегда Шла о физическом одиночестве: возле умирающего
оставались его родные и друзья. Но ему не хватало поддержки духовной, а именно этим предполагали
заняться члены братства, обратившиеся за содействием к кюре тех приходов, где проживало больше
всего неимущих. Впрочем, судя по материалам к истории братства Сен-Сакреман, большого успеха
оно в своей деятельности не достигло.

Третьим raison d'etre братств было обеспечение похоронных торжеств в приходе. Во многих местах
церковные власти передали им организацию всей церемонии, и особенно траурной процессии.
Некоторые братства были облечены, таким образом, фактически, если не юридически, важной
функцией публичной власти. С исчезновением похоронных братств в годы Французской революции
стало труднее организовывать погребальные церемонии, поэтому при Консульстве вновь зазвучали
голоса сторонников восстановления братств. В ряде мест Нормандии подобные общества милосердия
еще и сегодня исполняют свою традиционную миссию, и муниципальные власти сохраняют за ними
монополию на проведение похорон.

Итак, братства очень рано стали и долго оставались институтами смерти. Их развитие в XIV в. было
связано с изменениями, придававшими погребению и заупокойной службе характер религиозных
церемоний. Однако в иконографии деятельности братств образ смерти — это образ не богослужения в
церкви, а самого погребения: члены братства часто изображались несущими покойного, иногда в
гробу, иногда — зашитого в саван, а также крест и сосуд со святой водой к вырытой на кладбище
могильной яме. То, что мы не видим на этих картинах церковных служб в присутствии тела умершего,
объясняется, несомненно, особым, благотворительным характером деятельности братств; похороны,
которые здесь изображались, — это похороны бедняков. Кроме того, члены братств были мирянами,
отстававшими поэтому от общей тенденции клерикализации погребального обряда. До эпохи
Контрреформации благочестие мирян сохраняло верность старинным религиозным традициям,
отводившим священникам скорее ограниченное место.

Начиная с XIV в. клерикализация смерти начала изменять топографию церквей. Для заупокойных месс
и молитв заступничества было отведено особое пространство. В старинных, еще каролингского
времени, аббатствах появились дополнительные алтари; те же изменения затронули кафедральные и
коллегиальные церкви. Необходимо было дать место всем капелланам, обязанным служить мессы и
читать заупокойные молитвы за скончавшихся донаторов. Для этого строились специальные часовни
по сторонам главного нефа: строили их или отдельные семьи, или, как мы уже видели, братства.
Отныне трудно было найти церковь без таких боковых капелл, служивших и для совершения
похоронных церемоний, и как место захоронения членов семьи или братства.

Гарантии для мира земного и мира потустороннего. Функция завещания. Перераспределение богатств

Внимательный читатель не преминет заметить: с XIII по XVII в. городские массы воспроизводили, с
опозданием на несколько столетий, практику и концепции каролингских монахов: молитвы за мертвых,
серии заказных месс, свитки с именами умерших. Отличная от представлений раннехристианской
церкви концепция смерти, вызревшая и развившаяся в среде монахов каролингского времени и
проникнутая религиозными идеями св. Августина и папы Григория Великого, не оказала немедленного
воздействия на мир мирян — рыцарей и крестьян. Миряне оставались верны традиционной, языческо-
христианской традиции, не заботившейся особенно о посмертной участи индивидуальной души.
Начиная же с XII-XIII вв. и, безусловно, под влиянием проповедей нищенствующих монахов в новых
городах, уже и массами мирян овладели идеи, пришедшие из старых аббатств и касавшиеся
заступнических молитв за души усопших, идея сокровища церкви, накапливаемого усердными
молитвами и богослужениями и духовного могущества святых заступников.

Но если миряне открылись тогда навстречу этим идеям, то, значит, они были готовы их принять.
Прежде различия в менталитете сообщества мирян и монастырской среды — изолированного
средоточия письменной культуры — были слишком велики, чтобы выношенные монахами
представления о смерти и об отношении к ней могли получить в обществе широкое распространение. В