О том, как выглядели такие кабинеты, позволяет судить анатомический кабинет XVIII в. во дворце
принца Раймондо ди Сангро в Неаполе (один из немногих сохранившихся). Если верить его эпитафии,
принц проявлял блестящие способности не только в военном деле и в математике, но и «в
исследовании скрытых тайн природы». Из кабинета можно было пройти в дворцовую часовню, где
находятся семейные гробницы и где сохранились останки нескольких человек с содранной кожей,
несомненно попавших туда после вскрытия трупов в кабинете. Эти лаборатории смерти поражали
воображение современников. Если они казались таинственными и вызывали смятение, то не потому,
что проводимые там опыты были такой уж редкостью (вскрытий проводилось тогда очень много:
личный врач Людовика XVI хвалился тем, что за свою жизнь произвел вскрытие 1200 трупов), а скорее
из-за головокружения, которое должен был испытывать человек перед явившимися его взору
источниками жизни.

В описании фантастической галереи великого герцога Тосканского в одном из романов маркиза де
Сада упоминаются раскрашенные восковые фигуры, необыкновенно правдоподобно представляющие
мертвецов на разных стадиях разложения — от момента кончины до полного разрушения трупа.
Некоторые из таких восковых макетов сохранились до наших дней. Изображения мертвецов сменяются
изображениями людей, с которых содрана кожа («экорше»), особенно частыми в XVIII в. Они все
меньше представляли собой memento mori, напоминание о неизбежности смерти, а все больше
побуждали к тревожным и смятенным вопросам о природе жизни, как та известная статуя «экорше»,
что стоит в Миланском соборе.

Чтобы удовлетворить спрос, вызванный подобной страстью к анатомии, нужно было много трупов.
Литература того времени изобилует историями о гробокопателях, похищающих тела мертвецов на
кладбищах. Далеко не все в этих волнующих историях было плодом воображения. Расследование,
проведенное в конце XVIII в. Жоли де Флёри, говорит о распространенности этого вида преступления:
трупы выкапывали и продавали начинающим хирургам. Отчет сообщает о жалобах прихожан, живших
близ кладбища Сен-Жан в Париже, на участившиеся зимой 1785/86 г. преступления такого рода,
«возмущающие человечность и оскорбляющие религию». Так, в ночь с четверга на пятницу, 13 января
1786 г., 6 неизвестных злоумышленников выкопали и унесли 7 трупов взрослых и 3 детей. Писатель
Себастьян Мерсье в своих «Картинах Парижа», увидевших свет в 1789 г., упоминает о четырех
молодых хирургах, тайно пробравшихся ночью на кладбище, выкопавших какой-то труп и отвезших
его на фиакре к себе домой. После вскрытия они сожгли останки в печи, «дабы скрыть их от глаз
соседей. Они согреваются зимой жиром мертвецов». То же самое происходило тогда и в Лондоне. В
1793 г. молодой французский эмигрант Рене де Шатобриан, ставший позднее знаменитым писателем,
жил там на чердаке, слуховое окно которого выходило на кладбище. «Каждую ночь трещотка сторожа
извещала меня о новой краже трупов»

Сближение Эроса и Смерти в эпоху барокко

Почти светский успех анатомии в то время объясняется не только ростом научной любознательности.
Более глубокой причиной было тяготение современников к вещам зыбким и трудно определимым, к
границе жизни и смерти, страданиям и сексуальности. Говоря о сближении Эроса и Смерти,
начавшемся еще в конце XV в., мы покидаем мир реальных фактов, какими были резекции в
анатомических кабинетах, и входим в тайный и плотный мир воображаемого.

Пляски Смерти XIV-XV вв. отличались целомудрием, в следующем столетии они дышат насилием и
эротикой. Апокалиптический Всадник у Дюрера восседает на истощенной кляче, от которой остались
лишь кожа да кости. С худобой несчастного животного резко — таково было намерение художника —
контрастирует мощь гениталий. У Николя Манюэля Смерть не ограничивается тем, что подходит к
своей жертве, молодой женщине, и увлекает ее с собой. Нет, она еще насилует ее и всовывает ей руку
во влагалище. Смерть предстает уже не простым орудием судьбы и необходимости, она движима
похотью, жаждой наслаждений.