Судя по статье «Погребение» в «Словаре медицинских наук в 60 томах», вышедшем в Париже в
1818 г., необходимо было еще побороть сопротивление самих медиков, чтобы заставить их прийти
засвидетельствовать смерть. По словам автора статьи, «врачей редко зовут констатировать смерть, эта
важная забота отдана наемным людям или тем, кто совершенно чужд знанию физического человека.
Врач, который не может спасти больного, избегает находиться при нем после того, как тот издаст
последний вздох, и все практикующие врачи, кажется, прониклись этой аксиомой одного великого
философа: не подобает врачу навещать мертвеца».

В конце XVIII в. рекомендовалось также устраивать специальные хранилища, где трупы оставались бы
под наблюдением вплоть до начала процесса разложения, дабы можно было быть абсолютно
уверенным в факте смерти. Но проект этот был осуществлен не во Франции, а в Германии: такие
обитуарии, или морги, названные vitae dubiae azilia, «убежища жизни, находящейся под сомнением»,
появились в 1791 г. в Веймаре, в 1797-м в Берлине, в 1803-м в Майнце, в 1818 г. в Мюнхене. В каком-
то из подобных моргов разворачивается действие одной из новелл Марка Твена, любившего мрачные
сюжеты. В его рассказе руки умерших привязаны к звонкам, откликавшимся на любое движение.

Вторая половина XIX в.: успокоение

Юридические меры контроля были приняты как раз в тот момент, когда панический страх быть
похороненным заживо начал понемногу ослабевать. Речь кардинала Донне в сенате звучала как голос
из прошлого. Современная ему медицина оспаривала реальность мнимой смерти и опасность
погребения заживо столь же авторитетно и уверенно, как столетием раньше била в набат и сеяла
панику. В обоих случаях позитивная наука выступала против устаревших предрассудков. Радикально
изменилось и отношение науки к старым преданиям о «чудесах мертвецов». Поколение доктора
Винслова, в 40-х гг. XVIII в., воспринимало все эти истории серьезно, с той лишь оговоркой, что их
следовало интерпретировать как случаи кажущейся смерти. Другая волна страхов поднялась в 1770—

1780 гг., совпав по времени с кампанией за перенос кладбищ за пределы городов; выразителями обеих
общественных реакций были одни и те же лица. Напротив, в «Энциклопедическом словаре
медицинских наук», изданном в Париже в 1876 г., истории об оживших мертвецах рассматриваются
как пустые вымыслы, а все богатство медицинской литературы на этот счет как абсолютно
«бесплодное». Теперь уже врачей XVIII в. обвиняют в болтливости и легковерии. «К любви к чудесам
часто добавляется суетное желание взволновать публику. В истории кажущейся смерти большое место
занимает мистификация», — пишет Дешамбр в статье «Смерть» в «Энциклопедическом словаре»

1876 г.

Другой врач, Эжен Бушю, упрекает своих предшественников в том, что погребальные обряды древних
народов они объясняли исключительно страхом быть похороненным заживо. Суеверные люди,
обличающие суеверных! В действительности эти обряды были «порождены мистицизмом и суеверием,
увековеченными гордыней». Дело в более низком уровне цивилизации, а не в боязни погребения
заживо. Разумеется, «этот страх долго царил в мире и в науке» из-за ненадежности знаний о признаках
смерти. Но «я утверждаю, что мало-мальски внимательный врач всегда сможет распознать смерть в
самый момент, когда она наступит»

Остается фактом, что истории о мнимой смерти стали в наши дни большой редкостью, и. если даже,
случается, мертвец очнется в больничном морге, сообщение об этом не вызывает уже всеобщего
волнения и тревоги. На исходе XIX в. кажущаяся смерть потеряла свою власть над человеческим
воображением.

Врачи и смерть