С одной стороны, стало казаться унизительным не иметь на кладбище долгосрочной концессии,
приобретенный же в вечное пользование участок начал восприниматься как частная собственность,
хотя и не подлежащая продаже, а передаваемая только по наследству. С другой стороны, считалось
теперь немыслимым оставить могилу анонимной и не покрытой надгробием, которое в некоторых
странах, например во Франции и в Италии, становилось все более массивным. Персонализация места
погребения стала абсолютным правилом, а не исключением или прерогативой немногих. Наследование
места погребения, распространявшееся до Французской революции лишь на немногочисленные
аристократические усыпальницы в часовнях, было отныне нормой даже для средних, а потом и для
низших слоев общества.

Декрет 23 прериаля заимствует у авторов проектов 1801 г. и идею частного погребения на землях
умершего или его семьи. «Всякий человек может быть похоронен в своем владении, при условии, что
названное владение находится вне и на предписанном расстоянии от границ городов или местечек».
Итак, в начале XIX в. каждый мог выбирать между погребением на общем кладбище и захоронением у
себя в имении или около дома. Наконец, декрет регулирует саму похоронную церемонию, отдавая ее
организацию в руки приходских властей. Новый декрет в 1806 г. упорядочил тарифы и ввел различные
классы погребения, что вызвало возмущение у части консервативных католиков. Позднее монополия
на организацию похорон и владение кладбищами перешла от приходских властей к муниципалитетам.
Б отличие от Соединенных Штатов Америки во Франции никогда не было и нет частных кладбищ. Их
муниципализация явилась следствием двойного недоверия; по отношений к церкви и по отношению к
коммерческому предпринимательству.

Между тем наполеоновская Франция восстановила католицизм в его правах государственной религии.
Все идеи гражданского, национального, муниципального культа мертвых, независимого и отделенного
от церкви, были преданы забвению. Погребение вновь стало религиозным актом. Согласно декрету 18
августа 1811 г., перенесение покойника из дома или больницы в церковь должно было считаться
общим правилом. Уже с 1802 г. опять вошли в обиход пышные публичные похороны, что вызвало
удовлетворение у парижан, наслаждавшихся этим зрелищем и видевшим в нем пользу для мелкой
торговли. Почти как в старые, дореволюционные времена, на похоронах бывшего герцога де Буйон 9
февраля 1802 г. 50 бедняков, завернувшихся в черный драп и с факелами в руках, сопровождали
траурную повозку, запряженную 6 лошадьми. Для полноты картины средневековой траурной
процессии не хватало только священников и монахов нищенствующих орденов.

Возвращение ли это к религиозным и церковным традициям эпохи Старого порядка? По мнению
современников, людей начала XIX в., как раз наоборот. Автор «Истинного путеводителя по кладбищам
Пер-Лашэз, Монмартр, Монпарнас и Вожирар», увидевшего свет в Париже в 1816 г., считает
характерными для эпохи господства церкви скорее небрежные, организованные кое-как похороны,
настоящий же пышный культ мертвых является, по его словам, новшеством именно революционной
эры: «Насколько прежде было мало порядка, респекта и приличия в погребении бедняка, настолько
сегодня к этому относятся с усердием, сосредоточенностью и благоразумием». Когда всем заправляли
кюре, молитвы над умершими читались второпях, после чего мертвых складывали штабелями в ямах.
«К счастью, этот отвратительный порядок вещей перестал печалить наш взор. (...) Эта проклятая
революция, которую сегодняшние наши писаки обвиняют во всем зле, совершавшемся на протяжении
сорока лет, не признавая за ней того немногого доброго, что она смогла сделать, является причиной
перемены, произошедшей в Париже в этой столь интересной части гражданского строя»[333].

Частное погребение в XIX в.

В поэме «Сады» Жак Делилль воспевает уединенную могилу на лоне природы. Плакучая береза
скорбно склонила на ней длинные ветви, подобная человеку, опустившему руки в «печальных утехах
меланхолии». И если у вас нет друзей или близких, кого после их смерти вы могли бы захоронить у
себя в саду, приютите там хотя бы могилу бедного крестьянина: Могилу скромную вам стыдно ли
украсить? Чтоб жизнь утешить их, почтите же их смерть...