— Что? Какая свадьба? Кого
благословил?
— Напьемся! Он сошел с ума, ему пора на тот
свет! — каждый выкрикивал свое
мнение, не давая говорить другому.
А Констанция и Филипп стояли на крыльце, взявшись
за руки.В комнате старика
остались Виктор и его сын Анри. Глаза Виктора медленно наливались кровью. Анри
испуганно смотрел на лицо отца, на безучастного деда, который сразу как-то
обмяк, лишь
только захлопнулась дверь. Мальчишка спрятался между двумя шкафами и из этой
узкой
щели следил за всем, что происходит.
— Что ты наделал, отец? —
вдруг взревел Виктор, все еще оставаясь на месте.
Гильом Реньяр ничего не ответил на этот крик
старшего сына, лишь, склонив на бок
голову, презрительно посмотрел на него.
— Ты все испортил! Все!
Все! Зачем ты их благословил? Зачем? — Виктор бросился к
отцу и принялся трясти за плечи — Ты понимаешь, что наделал, понимаешь?! —
спрашивал он у отца.
Тот попробовал что-то сказать, но из его рта
вырывался только хрип.
— Ты, ты, отец, все
испортил! Ты выжил из ума! Ты разрушил все мои планы!
Анри вдруг заплакал и принялся кулачками
размазывать слезы по щекам.
— Дедушка, дедушка Гильом!
— мальчик выбрался из своего укрытия и бросился к
старику.
Но Виктор схватил своего сына за воротник
куртки и со злостью отшвырнул.
Мальчик ударился о шкаф и, продолжая плакать,
замер.
— Папа! Отец! Отец,
остановись!
Но Виктор уже не мог сдержать охватившую его
ярость. Он тряс за плечи старого
Гильома Реньяра и кричал ему прямо в лицо:
— Ты все испортил! Ты стал трусом! И нас
уничтожат, уничтожат, всех Реньяров
уничтожат! Но в первую очередь надо уничтожить тебя, выживший из ума старик! Ты
уже
давно сошел с ума и не имеешь права командовать в доме! Я хозяин и господин!
Мне
принадлежат все земли! Все принадлежит мне!
Гильом Реньяр на мгновение пришел в себя.
— Виктор, — проскрипел
старческий голос и до этого безумствовавший мужчина
замер.
Он смотрел в блеклые глаза отца и видел там
только лишь свое отражение, свое
перекошенное от ярости лицо, растрепанные волосы.
— Виктор, сын. — с трудом
прошептал старик и его голова беспомощно
склонилась на грудь, а тяжелая Библия, соскользнув с колен, тяжело упала на
пол.
Первым сообразил, что произошло, Анри. Он
тихо поднялся на ноги и все время глядя
в лицо старику, подошел и поднял с пола тяжелую Библию.
— Он умер, — прошептал
мальчик, ни к кому не обращаясь.И невозможно было
сообразить, вопрос это или утверждение.
— Умер? — переспросил
Виктор и сам ответил себе. — Старый Реньяр оставил нас, я
теперь глава рода. Анри, я глава рода, — он схватил своего сына и поднял под
потолок.
Тяжелая Библия выпала из рук мальчика и
грохнулась на пол, раскрылась, зашелестев
пожелтевшими страницами.
А мальчик затрясся и громко заплакал.
— Молчать! — приказал
Виктор.
Он поставил сына на землю и, расправив плечи,
жадно вдохнул воздух и бросился по
гулкой лестнице туда, во двор, где стояли, держась за руки, Констанция и Филипп
Абинье.
Анри подошел к деду и положил свою мокрую от
слез ладонь на морщинистую
неподвижную руку старика. Ребенок никак не мог понять, как это — только что его
дед
разговаривал, грозил — и вот теперь умер и больше не может разговаривать, хотя
и сидит
в своей комнате, в своем старинном резном кресле.»А может быть, он просто
уснул?» —
от этой мысли ребенок улыбнулся и, крепко сжав руку старика, потянул на себя.