И двое мужчин нырнули в ночную тьму, рассекаемую дождем. А через несколько минут
они уже выводили двух оседланных лошадей с переметными сумками.

—    Может, попрощаться с Констанцией? — предложил Жак.

— А что мы сможем ей сказать?! — обозлившись на брата, сказалКлод. — Ведь мы не
помогли ей, позволили Виктору обмануть всех.

—    Да, брат, ты прав.

Некоторое время они молчали, не решаясь сесть в седла.

—    Нет, не будем прощаться с Констанцией, тем более, что теперьу нее есть защитник

— Филипп Абинье. Ведь он, Жак, считай, ее законный муж, их благословил перед
смертью наш отец.

—    Да, Жак, это было последнее и может быть, самое доброе егодело. Поехали, может в
чужих краях мы найдем свое счастье, а здесьнам больше искать нечего.

— Да, Виктор теперь завладел всем, а теперь он еще и ослеплензлобой. А мне не
хочется больше участвовать в стычках, грабежах.Лучше я буду кому-нибудь служить за
деньги, чем подчиняться Виктору.

Братья с тоской посмотрели на окна родного дома, посколькубыло неизвестно,
вернутся ли они сюда когда-нибудь, и тихо выехалисо двора.Ночь поглотила их.

Единственным человеком, кто видел, как уезжают Клод и Жак, была Констанция.
Припав к щели в ставнях, она смотрела на них исердце ее сжималось от жалости к
кузенам. Она даже слышала, о чемони говорили, хотела было окликнуть их, но
передумала. Что-тоудержало ее от этого поступка, а что — она сама не могла
понять. Может быть и в самом деле, ей и братьям нечего было сказать друг другу, ведь
раньше их объединял Гильом Реньяр, а после его смерти эта тонкая нить оборвалась. И
теперь они стали чужими людьми.

Констанция облизала пересохшие губы, ее мучила жажда. А заокном барабанил дождь.
Она слышала, как струи стекают с низкойчерепичной крыши и со звоном падают в лужи.
Стараясь не шуметь, Констанция отбросила засов и распахнула ставни. Влага манила
ее. Сложив ладони ковшиком, девушка подставила их под тонкую струйку воды. Вода
протекала сквозь пальцы, холодила руки, но все-таки эта была живительная влага.
Констанция успела отпить несколько глотков, прежде чем вода не вытекла на пыльный
глинобитный пол. Она еще и еще наполняла ладони водой и никак не могла утолить
жажду.

Двор был пуст, лишь из открытых окон доносились пьяные песнида гул голосов.
Констанция видела, как Виктор то и дело прикладывается к кружке с вином и оно течет по
подбородку, по шее.Видела, как пируют бандиты, заливая, топя свою нечистую совесть
вхмельном вине.

Анри с ужасом смотрел на отца. Никогда раньше он не видел Виктора таким. Мальчик
вспомнил о Констанции и подумал, что ей тоже хочется пить. Он взял со стола кусок мяса,
большую глиняную кружку и направился к бочонку с вином. Никто не обратил на него
внимания, и мальчик наполнил до краев чашку белым вином. Он уже пробирался среди
пирующих к выходу, как Виктор заметил его и окликнул:

—    Анри, ты куда?

Мальчик от испуга чуть не выронил глиняную чашку и замер.

—    Эй, Анри, иди ко мне! — позвал Виктор. Делать было нечего.Мальчик двинулся к
отцу.

—    Ты заботливый, хороший сын, — бормотал Виктор, прижимая к себе Анри, — ты
заботишься обо мне, вот принес вина. Видите, какой у меня сын? — рявкнул Виктор.

Все посмотрели на Анри, у которого в глазах застыл испуг, ведь он очень боялся, что
отец заметит, что он прячет кусок мяса под плащом.

— Выпьем за моего сына, за моего наследника! — крикнул Виктор и запрокинул
голову, вылил себе в глотку всю чашку. А потом он скривился.

—    Что за дрянь ты принес, Арни?