— Где она? — кричал он. —
Где она, отвечайте! Но бандитыиспуганно
переглядывались и пожимали плечами, не зная, что ответить своему господину. Они
даже
не поняли, о чем он их спрашивает.
Наконец поняв, что добиться толку от них
сложно, Виктор схватил своего сына за
грудки, приподнял над землей и принялся трясти.
— Кто? Кто? — дышал
перегаром в лицо ребенку отец.
— Это Филипп, — прохрипел
Анри, смертельно напуганный такимповедением отца, —
Филипп Абинье.
Виктор разжал пальцы и мальчик упал на землю.
Лицо Виктора исказила страшная
улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. Он сейчас был похож на дикого
кровожадного зверя, почуявшего добычу.
— Филипп Абинье, наконец-то
я смогу убить тебя, и теперь мнебудет за что это
сделать. У меня есть законное право, ты украл то, что тебе не принадлежит, и
даже судья
Молербо не скажет и слова против, — крикнул Виктор в темноту, прочерченную
сверкающим дождем, в темноту, посмевшую скрыть от него Констанцию и его
заклятого
врага. И он погрозил кулаком.
От холода и страха, от нервного истощения и
от всего того, чтодевушке довелось
пережить, Констанции стало плохо. Она едва держалась в седле, ее шатало из
стороны в
сторону. И Филипп, увидев, как беспомощна его подруга, ехал рядом, поддерживая
Констанцию под РУКУ.
В конце концов они добрались до дома Абинье.
— Марсель! Марсель! —
увидев свет в окнах, закричал Филипп. — Скорее! Скорее иди
сюда!
Этель, которая вязала чулок, отбросила
работу, а Марсель, схватив пистолет, выскочил
на улицу под проливной дождь.
— Помоги, возьми ее, —
прошептал Филипп, обращаясь к своему дяде.
Марсель бережно взял на руки полуживую
Констанцию и осторожно внес в теплоту
дома. Девушка была бледна. Ее губы приоткрылись, и с них слетал едва слышный
стон,
похожий на шелест ветра в траве.
— Что с ней? — Этель
склонилась над Констанцией. — Неси ее наверх, положи на мою
постель.
Лилиан суетливо принялась помогать матери,
расправляя постель.
Наконец, Констанция была уложена, и Этель с
нескрываемым удивлением посмотрела
на нее.
— Так вот она какая,
Констанция Реньяр!
Но в голосе Этель не было ни малейшей вражды,
она говорила этоспокойно и немного
печально.
А губы Констанции вновь дрогнули, девушка
пыталась улыбнуться, но вместо улыбки
с ее губ сорвался стон.
Если Этель смотрела на девушку спокойно, то
Лилиан рассматривала ее с
нескрываемым интересом, поражаясь ее красоте.
— Да, она очень красива,
Филипп, — обратилась она к брату, а тот вместо ответа
только беспомощно развел руками, дескать, ну что ж поделаешь, сестра, если моя
невеста
так хороша собой.
А Марсель даже причмокнул языком,
рассматривая точеный профиль Констанции.
— Да ты, племянник, смотрю,
не промах и ведешь себя как настоящий мужчина. Даже
смог выкрасть свою любимую из стана врагов! Правда, ты вряд ли задумывался о
последствиях.
— Но ведь ей грозила
смерть! — с горечью произнес Филипп. — Они могли ее убить,
уничтожить, ведь они не люди, а звери!
— Я знаю Реньяров давно, —
сказала Этель, — они могли сделатьс ней все что угодно
только за то, что она осмелилась не подчиниться воле Виктора Реньяра.