— А что здесь странного?
— Странно то, дорогая, что
ты и в самом деле другая девушка, не моя внучка. Ведь мне
не пришлось воспитывать тебя и многое, приготовленное для тебя, осталось
невостребованным. Я смотрю на тебя и узнаю по намекам, по мимолетным жестам
свою
былую Констанцию. Но так и бывает: дети растут, взрослые стареют. Когдакаждый
день
проводишь с человеком, то не замечаешь, как постепенноего лицо бороздят
морщины, как
горбится некогда гордая спина. Аты возникла из небытия уже взрослой, способной
сама
давать мне советы и может быть поэтому, Констанция, я люблю тебя больше
прежней.
Графиня Аламбер тихо опустилась на скамейку
и, сцепив пальцы, положила руки на
колени. Констанция словно впервые увидела, как та стара и немощна.
Ей стало невыносимо жаль эту старую мудрую
женщину, пытавшуюся научить ее
невозможному, пытавшуюся объяснить ей, что такое счастье. А счастье, как
понимала
Констанция, это оставаться самой собой, что бы с тобой ни приключилось, какая
бы беда
ни легла тебе на плечи.
— Ну что ж, прощай, Мато, —
сказала графиня.
— Вы говорите так, бабушка,
словно не собираетесь сюда вернуться?
— В моем возрасте, дорогая, всегда нужно
прощаться, а не говорить» до свидания «.
Графиня поднялась и, придерживаясь рукой за
поручень, сошла с невысокой лестницы.
— Прощай, Мато! —
Констанция взмахнула рукой.
— Нет, дорогая, вот ты-то
должна говорить» до свидания «.
— До свидания, Мато, — с
улыбкой на губах прокричала Констанция, и ее возглас
потонул в ненастье весеннего утра.
Возница терпеливо ждал, когда же его госпожа соизволит
отправиться в путь. Он сидел
на козлах, нахохлившись, в сером плащеи обшитой золотой тесьмой шляпе. Длинный
кнут
пока бездействовал. Он, казалось, спит, но лишь на дорожке послышались тихие
шаги
двухженщин, он тут же вскинул голову и сделал безразличное лицо.Возница
выглядел,
словно статуя, поставленная здесь навеки. Лишь кони, нетерпеливо переступая с
ноги на
ногу, предвкушали быстрый бег по хорошей дороге.
— Я совсем забыла, —
прикоснулась пальцем ко лбу графиня Аламбер.
— Что, бабушка?
— Дать распоряжение насчет
ремонта ограды.
— А может не стоит?
— Пусть будет по-твоему, —
согласилась графиня, — все равно обо всем не упомнишь,
всего не сделаешь. К тому же я знаю, что ни поручи этим лентяям, они все равно
не
сделают, найдя потом тысячи оправданий своему безделью.
Констанция улыбнулась. В последнее время
старая графиня была ворчлива со слугами.
Вечно ей было что-то не так, к тому же ее нередко подводила память, и она
отчитывала
кого — нибудь из слуг за прегрешения пятилетней давности, думая, что проступок
был
совершен вчера. И слуги, зная это, не обижались на нагоняй, полученный от
старой
графини. И та быстро отходила и чувствуя за собой вину, обязательно награждала
провинившегося каким-нибудь подарком.
Сейчас слуги выстроились на крыльце, провожая
свою госпожу и ее внучку в Париж.
Все они были нарядно одеты, но с грустными лицами. Им и впрямь было невесело
оставаться в Мато, они как бы осиротели.
Графиня Аламбер подошла к каждому из слуг,
назвала его по имени, поинтересовалась
здоровьем детей и на прощание дала каждому по небольшой сумме денег, прося не
сердиться на нее, если она была хоть немного несправедлива.
Слуги наперебой уверяли свою госпожу, что они
всегда были довольны ею и если
испытывают к ней сильное чувство, то это непременно любовь и уважение.
Графиня скептично улыбалась, словно хотела
сказать: знаю, знаю я цену вашей
искренности, чуть отвернешься, так каждый из вас норовит бросить порученное
дело и
даже не боится быть наказанным, зная мою доброту.
