превратить все происшедшее в шутку. Правда, сложность заключалась в том, что
женщина не намеревалась шутить. Она и в самом деле покончила бы с собой, еслибы
Анри отказал ей во встрече. Но жестокость к многочисленным недостаткам Анри не
имела никакого отношения. Виконт с легкой душой отослал Жака с письмом, в котором
уведомлял безумно влюбленную женщину, что она сможет приехать к нему с утра.

Так оно и произошло. Виконт от самого порога понес влюбленную женщину в спальню.
Та была вне себя от счастья, вновь уверившись в неотразимости своих чар. Если бы она
только знала, что уготовил ей Анри!

В порыве страсти женщина начала сбрасывать с себя одежды. Виконт спокойно
помогал ей в этом. Когда они оба остались лишь в одеяниях из воздуха, виконт Лабрюйер
набросил на плечи халат и сославшись на жажду, покинул комнату, предварительно
спрятав одежды своей возлюбленной и оставив на кровати всего лишь одну подушку.
Кровать со всех сторон была окружена пологом и женщина сидела в нем, словно
полководец в палатке, ожидая донесения вестового. Анри же, вторично появившись перед
своими гостями в халате, пригласил их пройти в спальню.

Те, предчувствуя веселое развлечение, повинуясь совету Анри, вели себя тихо. Вот так
и оказалась в спальне дюжина человек, средикоторых была и Констанция. Их разделял
лишь полог кровати, за которой лишь угадывался силуэт любовницы Анри.

Виконт пару раз кашлянул и тут же громко сказал:

—    Дорогая, я предупреждал тебя, что никогда больше мы не будем вместе. Но ты
угрозами заставила меня вновь встретиться с тобой.

Среди гостей послышалось хихиканье.

—    Кто здесь? — испуганно воскликнула женщина.

—    Я привел своих друзей, — ласково проговорил Анри.

Среди присутствующих вновь раздался смех. Женщина принялась лихорадочно искать
свою одежду, но не нашла. Простыня, как назло, не хотела покидать матрас, ведь слуга по
приказанию виконта пришил ее к обивке кровати. Оставалась лишь только небольшая
подушка, но прикрыться ей целиком было невозможно. Женщине оставалось выбрать,
закрывать ей лицо, грудь или бедра.

—    Я считаю до трех, — громко сказал Анри, — и отдергиваю полог, — его рука сжала
край материи. — Раз ! Два! Три! — просчитал виконт Лабрюйер и отдернул полог.

На простыне, плотно сжав ноги, лежала его любовница. Лишь только кто она, никто из
гостей не мог понять, ведь на лице у нее лежала подушка, в которую незадачливая
женщина впилась руками, готовая сражаться за нее не на жизнь, а на смерть.

—    Ну что ж, она действительно прекрасна, — сказал Анри, — но неосмотрительна. Я
же предупреждал ее. Кстати, — осведомился он, — как тебя зовут? Я что-то забыл твое
имя. Хотя подожди, можешь не говорить, я сейчас сам назову его.

Было видно, как мелко дрожит тело женщины, как сжимаются ее пальцы, впиваясь в
подушку.

А приглашенные плотным кольцом обступили кровать и принялись обсуждать
прелести представшие их взорам.

—    Нет, — продолжал Анри, — я все-таки позабыл твое имя и думаю, ты не решишься
вновь прийти ко мне и свою угрозу не решишься выполнить, потому что все узнают, кем
ты была на самом деле.

Констанцию поразил не столько сам поступок виконта Лабрюйера, сколько реакция его
друзей. Они смеялись, рассматривая обнаженную женщину, один из них шутя даже взялся
за край подушки, словно хотел ее выдернуть.

Девушка не выдержала этого. Она растолкала стоявших возле кровати и зло рванула
полог. Затрещала материя. В руках у Констанции остался огромный кусок разорванного
пополам полотна. Она бережно накрыла дрожащую от страха женщину, успев шепнутьей
на ухо:

Не бойтесь, я не позволю ему больше издеваться над вами.