Мадлен говорила так убежденно, что можно было
подумать, она и в самом деле так
думает.
Маркиз подмигнул виконту. Тот сразу же
бросил:
— А по-моему, женщина и
верность — это понятия несовместимые. Во всяком случае,
мне до сих пор не доводилось встречать ни одной женщины, способной сохранять
верность своему мужу или возлюбленному. Ведь так, мадемуазель Аламбер? — он
кивнул
Констанции.
Той хоть и не приятно было это замечание, но
она была вынуждена с ним согласиться.
— Да, виконт, но, конечно
же, я не имею в виду себя. Все рассмеялись, с такой
непосредственностью было сделано последнее добавление. Но всех удивил виконт
Лабрюйер.Он добавил:
— И все-таки я верю в женскую верность, верю
в любовь, пусть это и покажется
некоторым из вас странным. Возможно, нет человека более убежденного в истинном
существовании любви.
— Может быть, вы все-таки, виконт, объясните
свою позицию? Я что-то не до конца
понимаю вас, — сказала Констанция.
— Хорошо, я уточню. Я верю
в очарование, с этим уж никто не сможет поспорить.
Мадлен, смеясь, опустила голову и, взяв в
свои тонкие пальцы ножку бокала, повертела
его. Искристое вино переливалось, отражая
огоньки свечей.
— Ну вот и договорились, —
рассмеялась Констанция, — слишком серьезно вы
говорите о таких легкомысленных вещах, виконт. Сперва вы утверждаете, что любви
не
существует, а потом клянетесь, чтоединственный верите в нее.
По-моему, виконт искренен, — тихо проговорила
Мадлен.
— А по-моему, некоторые
сидящие за столом не совсем понимают, о чем идет разговор.
Нужно знать виконта не один год, чтобы не верить его словам.
— А вы давно знакомы с ним?
— Мадлен глянула на Констанцию, пытаясь определить,
к ней ли обращен вопрос.
Это вновь позабавило маркизу, и она
подавилась очередной порцией смеха, сделав вид,
что закашлялась, слишком резво отпив глоток из бокала.
— Не будьте так строги, — наконец-то придя в
себя, сказала маркиза. Так вы
утверждаете, виконт, что верите в очарование?
— Да, женщины ангелы, —
сказал Анри, складывая салфетку пополам. А
— Ангелы, — рассмеялась
Констанция, — вы, наверное, представляете себе женщин
только в постели, а в хизни они не очень-то считаются с чужими чувствами.
Маркиз отложил прибор и отодвинул тарелку.
— Вы это правильно
заметили, мадемуазель Аламбер, женщина в постели — всегда
ангел, а вот самый кроткий мужчина может стать сущим дьяволом, — и не
дожидаясь,
пока засмеются остальные, сам задорно захохотал, чем привел в немалое
замешательство
старую графиню.
— А я с вами не соглашусь,
— не очень-то уверенно сказала Мадлен.
— Я, может, не правильно
выразил свою мысль, я ни в коем случае не хотел вас
обидеть. Но дело в том, что мужчины, просыпаясь по утрам, часто обнаруживают,
что
обнимают самую обыкновенную женщину, а ведь ночью они были уверены, что к ним
снизошел ангел.
— А вы согласны с маркизом?
— Констанция требовательно посмотрела на виконта.
Тот пожал плечами.
— Иногда и мне случалось
испытывать подобное, правда, не часто. Обычно я покидаю
своих возлюбленных еще до рассвета, когда они спят. Но могу сказать одно — я
верю в
любовь.
— Вы уверены в этом?! —
изумилась маркиза Лагранж.
— Абсолютно.
— Я сомневаюсь.
