—    Я даже не знаю, откуда появился этот стол. Я всего лишь увидел в небе жареного
гуся и предложил вам выстрелить. Так вы будете угощать меня, мадам? Мне не хотелось
бы прослыть неблагодарным, но моя бабушка, графиня де Лабрюйер, довольно скупа и
мне приходится после каждого завтрака еще охотиться, чтобы утолить голод.

—    Ну что же, виконт, я подумаю.

—    Пока вы, мадам, будете думать, я хочу предложить еще одну игру. Видите
монетку, — Анри подбросил на ладони монету достоинством в одно су.

—    Она тоже может сделать чудо?

—    Конечно.

—    Каким образом?

—    Его сделаете вы, мадам.

И не успела Мадлен опомниться, как монетка оказалась в ее руке.

—    Что мне с ней делать?

—    Бросайте!

—    Куда?

Виконт указал рукой на густые кусты дикой розы.

—    Туда.

Монетка, описав в воздухе дугу, исчезла в кустах и тут же раздались нежные звуки
музыки. Один за другим на поляну вышли музыканты, квинтет струнных и духовых
инструментов.

—    Боже мой! Как это вам все удается? — воскликнул виконт.

— Вы подлый обманщик, виконт! Вы хотите уверить меня, что сказки существуют в
самом деле.

—    А вы против этого? Против того, чтобы видеть или против того, что это существует?

—    Я против обмана, виконт.

—    Но моя любовь — это не обман. Неужели вы, мадам, еще не убедились в этом.

—    Но зачем, виконт, этот стол, музыканты?

— Стол, мадам, чтобы есть, пить, а музыканты, чтобы танцевать.Виконт подал руку
Мадлен, приглашая ее к танцу. Она стояла, заложив руки за спину.

—    Ну раз уж мы приехали сюда. — начал Анри.

—    Это ничего не значит, вы привезли меня сюда силой.

—    Полноте, обманывать, мадам.

—    Я не обманываю вас.

—    Вы сами согласились сесть на моего коня, сами выстрелили из лука, монеткой
вызвали из кустов музыкантов. А теперь отказываетесь танцевать.

Музыка зазвучала немного громче, словно музыканты тоже приглашали Мадлен
Ламартин к танцу. И женщина, еще не успев сообразить, что делает, подала руку виконту.
Тот тут же принял ее, и они двинулись в танце.

Мадлен двигалась, словно бы загипнотизированная, а Анри Лабрюйер вел ее медленно
и в то же время уверенно, не давая сбиться с такта, ведь волнение словно оглушило
Мадлен, и звуки инструментов доходили до нее, словно из тумана. Шелест листвы,
ласковое солнце, щебетание птиц навевало приятные мысли, и Мадлен

Уже было совсем забыла о письме, как внезапно музыка смолкла, и виконт остановился.

—    Мадам, прошу вас к столу. Надеюсь, вы не откажетесь?

Мадлен стояла и слышала, как бешено бьется ее сердце.

—    Вы лишили меня покоя, виконт.

—    Простите, мадам, но это как раз и входило в мои планы.

—    Нет, вы не понимаете меня, вы мешаете мне жить. Жизнь в деревне лишилась для
меня своего милого единообразия.

—    Вы преувеличиваете мои возможности, мадам.

—    Ничуть.

—    А я говорю, преувеличиваете.