Анри, рассеянно насвистывая, двинулся по лесной дороге. Музыканты степенно
постояли, но как только виконт исчез из поля зрения, бросились к столу. Никто не брал
тарелок, все спешили завладеть самым лакомым куском. Слышалась ругань и невозможно
было поверить, глядя на этих возбужденных мужчин, что они способны, собравшись
вместе, извлекать из своих инструментов трогательные звуки музыки.

Жак с сожалением покачал головой, ему ничего не досталось от этого обеда. Но он не
очень-то скорбел по этому поводу — закупая необходимые продукты для этого обеда, он
сэкономил изрядную сумму денег и теперь мог позволить себе истратить их по своему
усмотрению.

Он взял под уздцы коня своего хозяина и повел его по лесной дороге.

А Констанция Аламбер и ее воспитанница были в нескольких лье от имения графини
Лабрюйер. Дорогой завязался не очень приятный для Колетты разговор.

—    Мать не права, — настаивала мадемуазель Дюамель, — выдавая меня замуж за
шевалье де Мориво, не спросив моего согласия.

Констанция мысленно проклинала тот момент, когда призналась Колетте, кто будет ее
мужем.

—    Но, посуди сама, — говорила она, — разве он нехорош собой?

—    Он красив, — соглашалась Колетта, — но я не люблю его.

—    Любовь и замужество — разные вещи, — в который раз Констанции приходилось
повторять эту фразу. И Колетта, казалось, уже не воспринимала их.

—    Он слишком стар для меня. Констанция рассмеялась.

—    Стар, говоришь?

—    Во всяком случае, немолод.

—    Да он отличная пара для тебя. Ты только вспомни, что ты собиралась сказать своей
матери, если бы я не удержала тебя. Разве благовоспитанная, порядочная девушка из
благородной семьи может позволить себе что-нибудь подобное? Нет, Колетта, поверь мне,
ты поступаешь дурно, очень дурно, решившись ослушаться мать.

Подумай, какой из Александра Шенье муж, ведь у него нет за душой ни су. Я не спорю,
Колетта, он красив, молод, благороден и без ума влюблен в тебя, но ведь этого мало.

—    Констанция! — воскликнула Колетта. — Я боюсь.

—    Чего?

—    Я начинаю ненавидеть свою мать.

—    Ты поступаешь дурно. Девочка, неужели ты не видишь, как я почитаю твою мать? А
ты хочешь пойти против ее воли, выказываешь такое упрямство, как будто не знаешь, что
из этого может случиться беда. Будь умницей, ведь мать так огорчена. Она ждет лишь
твоего доброго слова и с радостью простит тебя от всей

Души. Она даже уже простила тебя. Ты только произнеси еще раз это слово, когда мы
вернемся в Париж.

—    Мне казалось, Констанция, что ты на моей стороне?

—    Да, дорогая, я не прошу тебя бросать Александра.

—    Я не понимаю тебя, Констанция. То ты уверяешь меня, что шевалье де Мориво
отличная для меня пара, то устраиваешь мне встречу с Александром, потом спасаешь
меня от гнева матери.

—    Ты еще многого, Колетта, не понимаешь. Жизнь куда сложнее, чем тебе кажется, и
не всегда самое правильное решение — самое хорошее. Ведь твоя мать смягчилась,
сменила гнев на милость, пошла тебе навстречу, отпустив тебя со мной. Сделала первый
шаг, а ты хочешь отказаться. Подумай сама, что она требует от тебя взамен? Да, всего-
навсего, чтобы ты выбросила этого Александра из своей головки, не стремилась бы к
браку с недостойным тебя человеком. И я тоже прошу тебя, не думать о браке с
Александром.

— Но, Констанция, я тысячу раз могу сказать тебе нет. То, что я сделала, может быть и
дурно. Но сделанного не воротишь. Теперь моя жизнь принадлежит Александру, я