Каждое слово Констанции Аламбер звучало для Александра Шенье приговором,
приговором его любви. Теперь он смотрел на самого себя по-другому. То, что ранее

Казалось молодому человеку прекрасным и возвышенным, выглядело теперь смешным
и вместе с тем страшным. Смешным по своей нелепости и страшным по неожиданности.

—    Мадемуазель, — прошептал Александр, — я не знаю, что мне делать дальше.

Молодой человек был настолько растерян, что Констанция не могла оставаться

равнодушной к его страданиям, к тому же она сама являлась их причиной.

—    Это всего лишь жизнь, — повторяла она, — шевалье!

Но Александр упрямо повторял:

—    Все предали меня.

Его голова покоилась на коленях Констанции, шпага лежала на полу.Женщина гладила
курчавые волосы юноши, путаясь в них пальцами.

—    Мадемуазель, я не хотел причинить вам боль.

—    Да полноте же! Все происшедшее, шевалье, не стоит ваших слез. Не стоит думать об
этом как о чем-то серьезном. Вы же видите, мир остался прежним, ничего в нем не
изменилось.

—    Но моя душа! — воскликнул Александр Шенье. — Вы не представляете,
мадемуазель, что там сейчас творится, какие чувства обуревают меня.

— Простите и вы меня, — прошептала Констанция, — меньше всего я хотела кому-то
причинять боль. Ведь, поверьте, мне самой достаточно пришлось пережить, чтобы

Знать цену страданиям и слезам.

Мадемуазель Аламбер взяла Александра за плечи и отстранила его от себя.

«Настоящий ребенок, — подумала про себя Констанция, — так можно страдать только
влюбившись первый раз в жизни. Но лучше узнать цену предательства в юности, когда
еще есть силы пережить ее, чем потом разочаровываться во всей своей прежней жизни».

Александр робко протянул руку и застыл, не решаясь прикоснуться к ранке на шее
Констанции.

—    Кровь так и не остановилась, мадемуазель.

—    Но ведь точно так же, шевалье, сейчас кровоточит ваше сердце.

—    Я не хотел этого!

—    Ну тогда мы квиты, — сказала Констанция и взяла руку шевалье в свои ладони, —
вы боитесь меня, — почти беззвучно произнесла Констанция. — Я так виновата перед
вами, — и она прижала руку Александра к своей груди.

Тот испуганно посмотрел на женщину, но заметив легкую улыбку на ее губах,
просветлел лицом.

—    Глядя на вас, мадемуазель, я не могу испытывать к вам ненависти.

Констанция поцеловала его в лоб и обняла за плечи.

Александр Шенье так и не поднялся с колен. Щеки его горели румянцем.

—    Вы добрая, — неожиданно сказал он и провел тыльной стороной ладони по щеке
женщины.

—    Нет, я злая, — покачала головой Констанция, — я очень злая — и это жизнь сделала
меня такой.

— Не правда, если вы, мадемуазель, понимаете, что поступили дурно, значит вы
добрый человек.

—    Я никогда не раскаиваюсь в содеянном, — возразила ему Констанция Аламбер, —
что бы потом не случилось в жизни.

—    Да, мадемуазель, человек всегда найдет себе оправдание — и будет прав.

Их пальцы переплелись, и шевалье с почти детским интересом заглянул в
похорошевшее лицо женщины Губы ее приоткрылись, приглашая к поцелую. А он все не
решался, все медлил, не зная, чудится это ему или Констанция в самом деле хочет его
поцеловать.

—    Ну что же вы, шевалье, такой нерешительный, а еще хотели меня убить.