Каждое слово Констанции Аламбер звучало для
Александра Шенье приговором,
приговором его любви. Теперь он смотрел на самого себя по-другому. То, что
ранее
Казалось молодому человеку прекрасным и
возвышенным, выглядело теперь смешным
и вместе с тем страшным. Смешным по своей нелепости и страшным по
неожиданности.
— Мадемуазель, — прошептал
Александр, — я не знаю, что мне делать дальше.
Молодой человек был настолько растерян, что
Констанция не могла оставаться
равнодушной к его страданиям, к тому же она
сама являлась их причиной.
— Это всего лишь жизнь, —
повторяла она, — шевалье!
Но Александр упрямо повторял:
— Все предали меня.
Его голова покоилась на коленях Констанции,
шпага лежала на полу.Женщина гладила
курчавые волосы юноши, путаясь в них пальцами.
— Мадемуазель, я не хотел
причинить вам боль.
— Да полноте же! Все
происшедшее, шевалье, не стоит ваших слез. Не стоит думать об
этом как о чем-то серьезном. Вы же видите, мир остался прежним, ничего в нем не
изменилось.
— Но моя душа! — воскликнул
Александр Шенье. — Вы не представляете,
мадемуазель, что там сейчас творится, какие чувства обуревают меня.
— Простите и вы меня, — прошептала
Констанция, — меньше всего я хотела кому-то
причинять боль. Ведь, поверьте, мне самой достаточно пришлось пережить, чтобы
Знать цену страданиям и слезам.
Мадемуазель Аламбер взяла Александра за плечи
и отстранила его от себя.
«Настоящий ребенок, — подумала про себя
Констанция, — так можно страдать только
влюбившись первый раз в жизни. Но лучше узнать цену предательства в юности,
когда
еще есть силы пережить ее, чем потом разочаровываться во всей своей прежней
жизни».
Александр робко протянул руку и застыл, не
решаясь прикоснуться к ранке на шее
Констанции.
— Кровь так и не
остановилась, мадемуазель.
— Но ведь точно так же,
шевалье, сейчас кровоточит ваше сердце.
— Я не хотел этого!
— Ну тогда мы квиты, —
сказала Констанция и взяла руку шевалье в свои ладони, —
вы боитесь меня, — почти беззвучно произнесла Констанция. — Я так виновата
перед
вами, — и она прижала руку Александра к своей груди.
Тот испуганно посмотрел на женщину, но
заметив легкую улыбку на ее губах,
просветлел лицом.
— Глядя на вас,
мадемуазель, я не могу испытывать к вам ненависти.
Констанция поцеловала его в лоб и обняла за
плечи.
Александр Шенье так и не поднялся с колен.
Щеки его горели румянцем.
— Вы добрая, — неожиданно
сказал он и провел тыльной стороной ладони по щеке
женщины.
— Нет, я злая, — покачала
головой Констанция, — я очень злая — и это жизнь сделала
меня такой.
— Не правда, если вы, мадемуазель, понимаете,
что поступили дурно, значит вы
добрый человек.
— Я никогда не раскаиваюсь
в содеянном, — возразила ему Констанция Аламбер, —
что бы потом не случилось в жизни.
— Да, мадемуазель, человек
всегда найдет себе оправдание — и будет прав.
Их пальцы переплелись, и шевалье с почти
детским интересом заглянул в
похорошевшее лицо женщины Губы ее приоткрылись, приглашая к поцелую. А он все
не
решался, все медлил, не зная, чудится это ему или Констанция в самом деле хочет
его
поцеловать.
— Ну что же вы, шевалье,
такой нерешительный, а еще хотели меня убить.