того, чтобы пригласить ее в дом, занимается черт знает чем, выслушивая сетования
немолодого маркиза Лагранжа.

—    Я хочу вас просить о помощи, — сказал маркиз.

—    Буду рад оказать вам услугу, — ответил Анри, понимая, что он и в самом деле
обязан месье Лагранжу. Ведь тот прекрасно знал, что жена изменила ему с виконтом, но
не сделал ровным счетом ничего, чтобы помешать этому.

— Вас удивляет моя прозорливость? — рассмеялся маркиз, было видно, ему не
впервой приходится делать подобные признания.

—    Я удивляюсь вашей выдержке, маркиз.

—    Все объясняется очень просто — жена сама рассказала мне о вас. А теперь, я боюсь,
дела с кузеном зашли слишком далеко. Об их встречах я узнал не от нее. Боюсь, моей
жене вскружили голову, и она вообразила, что и впрямь влюблена.

—    Я готов помочь вам, — напомнил Анри.

—    Я хочу, виконт, чтобы вы поехали к моему агенту и, ничего не сообщая ему о нашем
разговоре, предложили ему вдвое большую сумму за аренду дома, чем уже заплатил кузен
моей жены.

—    Но они найдут другое место, — не удержался от замечания виконт Лабрюйер.

— Лишь бы они не встречались в моем доме, — прикрыв глаза, отвечал маркиз
Лагранж. Анри замялся.

—    Простите, маркиз, но я не знаю цену, которую положил ваш дальний родственник.

—    Ах, да, простите, — маркиз положил на стол перевязанную шнурком стопку
банковских билетов.

—    Ваш агент будет в курсе? — поинтересовался Анри.

—    Нет, он ничего не должен знать. Единственное, о чем я ему скажу — что хотел бы
получать за аренду своего домика немного больше.

Маркиз уже хотел распрощаться с виконтом Лабрюйером, но тот не спешил отпускать
его. Ему не хотелось остаться наедине со своей совестью, ведь теперь стоило только
посмотреть в окно, чтобы убедиться в том, какое он, Анри, чудовище. Насквозь
промокшая под дождем женщина ожидает лишь взмаха руки, кивка, одного слова, а он не
желает пойти навстречу, не желает пригласить в дом.

А пока у него в гостях был маркиз Лагранж, такому поведению было хоть какое-то
объяснение. Не может же он принять замужнюю женщину при посторонних!

—    Может еще вина? — предложил Анри.

Нет, спасибо, виконт, я должен ехать, наверное, жена уже заждалась меня.

Это было произнесено таким будничным тоном, что трудно было поверить, что
человек, только что говоривший о своей жене как о изменнице, теперь с нежностью
заботился о том, не слишком ли она соскучилась р его отсутствие.

—    Не надо чувствовать себя слишком виноватым по отношению ко мне, — говорил,
откланиваясь маркиз Лагранж. — Ваше поведение естественное, окажись я на вашем
месте, то поступил бы точно так же. Ведь дело не в мужчине, как уверяют многие, дело в
женщине. И если она не желает изменить мужу, то никакими уговорами от нее этого не
добьешься.

Правда, виконт Лабрюйер придерживался на этот счет другого мнения, но разубеждать
маркиза Лагранжа он не собирался, так как речь шла, все-таки о его собственной жене и
выставлять себя героем Анри не хотелось.

—    Когда я могу навестить вашего агента, маркиз?

—    Когда угодно, дело терпит. Найдете время и заходите.

Дольше удерживать маркиза было уже неприлично, и Анри спустился проводить его.
Он стоял на крыльце под проливным дождем, не разрешая Жаку прикрыть себя зонтом.
Ведь Мадлен даже не подумала набросить на голову капюшон, и Анри хотелось испытать
то же, что испытывает сейчас эта смелая женщина.