—    Я говорил тебе, чтобы ты не приходила, — произнес как можно более строго Анри,
но все равно сквозь его строгость в голосе сквозили нотки нежности.

—    Я не могла оставаться дома, поверь мне, Анри. Ты ушел, оставив мне письмо, что
мне оставалось делать?

—    Зачем ты пришла? — уже тверже спросил Анри.

—    Ты не любишь меня больше?

—    Я тебя любил, Мадлен.

—    А теперь?

—    Если ты так каждый день будешь стоять у меня под окнами, я возненавижу тебя.

—    Но почему, Анри, почему ты не любишь меня больше?

—    Я не хочу лжи. Все обманывают — жены мужей, мужья жен, а любовники
обманывают своих любовниц. Я хочу остаться честным, я не люблю тебя больше, Мадлен.

—    Этого не может быть, Анри!

—    Ну посмотри мне в глаза, если ты там заметишь хоть капельку нежности — я
проиграл.

Мадлен медленно подошла к Анри и положила ему руки на плечи. Нет, она не
бросилась к нему, а подошла спокойно, с достоинством. Их взгляды встретились.

Анри старался не моргать. На него смотрели полные страдания глаза женщины.
Мадлен вглядывалась в Анри, пытаясь разобраться в его чувствах.

Не выдержав, Анри Лабрюйер отвел взгляд и ничего не говоря, обнял Мадлен.

Жак стыдливо отвел глаза в сторону и до его слуха донесся лишь звук поцелуя и шорох
одежд. Когда он рискнул все-таки взглянуть, то увидел, как Анри, подхватив на руки
Мадлен, поднимается с ней на второй этаж.

«Боже, дай счастье этой женщине»— сказал, расчувствовавшись, Жак.

—    Я хочу, чтобы все повторилось вновь, — шептала Мадлен.

—    Молчи.

—    Скажи, что ты любишь меня.

Анри молча кивал.

Вся одежда мадам Ламартин была насквозь мокрая.

—    Неужели тебя не трогает мой жалкий вид? — спрашивала женщина, не открывая
глаз.

—    Я не могу отказать тебе, Мадлен, не потому, что люблю.

— Нет, ты скажи: я люблю тебя, люблю. — повторяла Мадлен, все крепче и крепче
обнимая Анри. Тот дошел до двери спальни и плечом открыл ее.

—    Ты любишь меня?

—    Я не хочу говорить об этом, Мадлен.

—    Нет, ты должен сказать.

—    Хватит того, что я уже впустил тебя. Неужели ты хочешь лжи?

—    Но любовь, Анри, не может быть ложью.

—    Я люблю тебя, — избегая смотреть в глаза женщине, произнес виконт Лабрюйер.

—    Ты не хочешь? — горько усмехнулась она. Что-то во взгляде Мадлен не устраивало
Анри, какой-то скрытый смысл таился и в ее улыбке, холодной и обворожительной
одновременно.

Мадлен соскользнула с рук Анри и крепко обняла его.

—    Люби меня, люби, дорогой. Она целовала виконта в глаза, в лоб, в губы. А тот, не в
силах сдержаться, стал отвечать на ее поцелуи.

—    Ты просто никогда не пробовал возвращаться, Анри, в этом тоже есть своя прелесть.

—    В этом ничего нет хорошего, Мадлен.

—    Но ведь ты сейчас счастлив?

—    Не знаю.

—    Конечно же, Анри, о счастье догадываешься только тогда, когда оно уходит. Это как
воздух, им живешь.