Которой я провел ночь. Ты знала, что делаешь, даже не ложилась спать. Самое ужасное
увидеть с утра не то, что грезилось тебе ночью — глупо приоткрытый рот, размазанную
краску ресниц, отклеившуюся мушку на щеке, расстрепанные волосы. Да, Мадлен, ты
словно змея сбросила свою старую кожу и сожгла ее в камине.

Анри уже не опасаясь за свою жизнь, пробрался по карнизу к окну спальни и широко
размахнувшись, забросил букет на неубранную еще постель.

—    Ты сама поймешь, Мадлен, от кого этот букет. И я уверен, ты не станешь
рассказывать о нем мужу, ведь он и сейчас не понимает тебя. Прощай, Мадлен.

Анри добрался до дерева, вплотную подходившего к стене, и ухватившись руками за
ветку, повис над землей.

Жак с ужасом следил за действиями своего хозяина.

— Он разобьется! Боже, позвать на помощь? — причитал Жак, видя, как Анри не
может добраться до ствола, перебирая руками.

Ветка становилась все толще и за нее невозможно было ухватиться одной кистью. Но
помощь Жака не пошла дальше того, чтобы прикрыть глаза рукой и смотреть одним
глазом сквозь расставленные пальцы.

—    Это надо же, — воскликнул Жак, когда Анри обхватил ногами ствол и принялся
медленно сползать по нему, — а я-то думал, хозяин сорвется. Лишь бы его никто не
заметил.

Вскоре над оградой появилась голова виконта Лабрюйера. Глаза на удивление
светились радостью, а губы улыбались. Виконт легко соскочил на мостовую и совсем не
прячась, прошелся мимо ворот дома прокурора Ламартина.

—    Ну что, хозяин? — поинтересовался Жак.

—    Она не поедет с нами, — бросил виконт, — мадам Ламартин слишком сильно любит
своего мужа.

— Куда мы теперь? — поинтересовался Жак, в надежде услышать «домой», ведь ему
сегодня еще не довелось завтракать.

Но Анри, кажется, начисто забыл о такой прозаической вещи как еда и отдых, ему не
терпелось взять реванш за утреннюю неудачу.

—    К мадемуазель Аламбер.

—    Вы думаете, хозяин, нас там ждут?

—    Меня всегда ждут в этом доме. На этот раз мы поедем без цветов.

Вчерашнее желание извиниться улетучилось, Анри твердо решил настоять на уплате
долга.

«Хватит женщинам унижать меня, — думал виконт, — я заставлю их относиться к себе
с почтением и.»— что именно означает это «и», Анри так и не смог додумать.

Его конь, приученный частыми поездками к Констанции, сам остановился у ворот ее
дома. Ставни нижнего этажа еще были закрыты, а на стеклах мезонина и второго этажа
поблескивали капли ночного дождя. Дом стоял, погруженный в сон.

Но это внешнее спокойствие никоим образом не обмануло виконта Лабрюйера. Зная,
что ворота никогда не запираются, он толкнул их и, оставив Жака вместе с лошадьми,
быстро зашагал к парадному крыльцу.

На его настойчивый стук явилась Шарлотта. Анри всегда забавлял один только вид
темнокожей девушки и временами он ловил себя на мысли, что ему еще ни разу не
приходилось любить эфиопок. Но виконт никогда не опускался ниже дам своего сословия,
а темнокожих дворянок в Париже не так-то легко отыскать.

—    Доложи обо мне мадемуазель Аламбер. Шарлотта даже не двинулась с места.

—    Хозяйка никого не принимает, она еще спит.

—    Сходи и доложи, что приехал виконт Лабрюйер.

—    Это ничего не изменит, месье, — девушка отвела взгляд в сторону.

—    Если ты сейчас же не пойдешь наверх, я просто оттолкну тебя, — Анри сделал шаг
вперед, но Шарлотта предупредила насилие.