— Граф Прованский! — торжественно возвестил камергер, ударив как-то по
особенному громко своим гигантским деревянным жезлом.

Констанция еще не успела как следует разглядеть младшего брата короля, как
придворные кумушки немедленно высказались по этому поводу.

—    Бывший монсеньер, — ехидно подмигивая своей подруге, сказала одна из старух.

Вторая хихикнула и, немало не заботясь о том, чтобы скрыть свои мысли от

окружающих, добавила:

—    Бывший дофин. Который никогда не станет королем. Девушка, зажатая между
двумя старыми сплетницами, изумленно хлопала глазами, а затем растерянно спросила:

—    О чем вы, бабушка?

Старуха, которая сидела слева и постоянно подносила к лицу девушки флакончик с
нюхательной солью, раздраженно махнула рукой.

—    Тебе еще рано об этом знать, Луиза. Лицо девушки плаксиво скривилось, и она уже,
очевидно, была готова разрыдаться, но в этот момент приятельница ее бабушки, движимая
чувством сострадания, шикнула на подругу:

—    Ташеретта, не мучай бедную девочку. Расскажи ей. В конце концов, ей уже
исполнилось пятнадцать лет и она имеет право знать о том, что происходит при дворе.

Строгая бабушка огрызнулась:

—    Я вовсе не желаю, чтобы наследница рода Андуйе уже в пятнадцать лет начинала
вести себя при дворе короля так, словно ей двадцать.

—    Да ладно, ладно. Не забывай, какая ты сама была в пятнадцать лет. Вспомни, когда
ты в первый раз родила. Констанции даже показалось, что она увидела на покрытом
старческими морщинами и посыпанном неимоверном количеством пудры лице
Ташеретты де Андуйе некое подобие смущения.

— Это не имеет значения, — огрызнулась она. Ее внучка, которая неожиданно обрела
дар речи, тут же вставила:

—    Бабушка, я знаю об этом. Тебе было шестнадцать лет. Старуха поняла, что
отпираться бессмысленно и мгновенно перевела разговор на другую тему, словно и
никогда не отказывалась от того, чтобы позлословить о графе Прованском.

—    Тебе, может быть, известно, Луиза, — обратилась она к внучке, — что у нашего
короля Людовика XVI двое братьев? — Двое младших братьев, — уточнила вторая
старуха.

—    Да. Один из них граф Прованский, а второй граф д'Артуа. Когда еще был жив
король Людовик XV, все думали, что его преемником будет один из младших внуков,
хотя герцог Берийский, нынешний король, носил титул дофина с девятилетнего возраста.
Однако он был таким болезненным, что никто и не предполагал в нем будущего короля.

—    Ну, об этом-то я знаю, — разочарованно протянула Луиза. — Ведь ты сама мне
рассказывала, что предыдущий король пережил своего сына-дофина и двух старших
внуков.

—    Это верно, они рано умерли. И все-таки после смерти Людовика XV именно герцог
Берийский стал королем. Когда ему было еще шестнадцать лет, он женился на дочери
австрийской императрицы Марии-Антуанетте. Ей было четырнадцать. Ты знаешь, что
старый король был распутником и содержал целую армию любовниц и куртизанок. Когда
же воцарился новый король, этому грязному распутству пришел конец. Но в королевской
семье долго не было детей и из-за этого дофином считался граф Прованский. Именно
поэтому его звали монсеньером Прованским. Посмотри, посмотри, как хищно сверкают у
него глаза.

Луиза вытянула шею, стараясь разглядеть в толпе гостей графа Прованского. Он
беседовал с австрийским послом, и на лице его, носившем некоторые следы
невоздержанности и излишеств, была написана сама любезность. Однако взгляд графа
Прованского действительно излучал какую — то хищную агрессивную энергию, которая
не могла укрыться от окружающих.