Королева удивленно подняла брови.
— Сколько?
— Миллион шестьсот тысяч, —
робко повторил Бемер. — Простите, ваше величество,
но мы не можем продать его дешевле. Бриллиантов такой чистоты вы не найдете в
Европе.
А оправа сделана из материала, привезенного из Южной Америки. Мы трудились над
ним
несколько месяцев.
Королева еще долго не могла скрыть своего
восторга и восхищения, вновь и вновь
перекладывая ожерелье с руки на руку.
— Да, — наконец, произнесла она, — вы можете
гордиться этим украшением. Иногда
даже не верится, что такое можно создать человеческими руками. И, пожалуй, оно
стоит
тех денег, которые вы за него просите.
Мария-Антуанетта положила ожерелье назад в
футляр и, закрыв его, отодвинула от
себя.
— Ну, что скажете,
Женевьева?
Неожиданностью для Констанции было то, что ее
величество обратилась к графине де
ла Мотт по имени. Степень доверия, которую испытывала королева по отношению к
статс-даме госпоже де ла Мотт оказалась для Констанции намного выше, чем она
ожидала.
Впрочем, вопрос с бриллиантовым ожерельем для Констанции не имел особого
значения,
поскольку единственное, чего она добивалась в этом деле — просто
продемонстрировать
ее величеству настоящее произведение искусства. Насколько бы велико ни было
влияние
графини де ла Мотт на Марию — Антуанетту, решение приходилось принимать самой
королеве.
Графиня де ла Мотт, не обращая внимания на
затаивших дыхание Бемера и Бассенжа,
спокойно ответила:
— Разумеется, ожерелье
достойно вашего величества. Однако я бы попросила не
забывать вас о сложном положении, в котором находится наша казна. Во-первых, в
Европе неспокойно, во — вторых, ваш супруг проводит реорганизацию французской
армии и флота. Мы строим новый порт в Шербурге, на все это требуются большие
расходы. И потом, стараниями некоторых не в меру ретивых журналистов у народа
сложилось неверное представление о расходах королевской семьи. В общем, на
вашем
месте, — подытожила графиня де ла Мотт, — я бы воздержалась от покупки столь
дорогой вещи.
Королева задумчиво откинулась на спинку
кресла.
— Что ж, в ваших словах, графиня, немалая
доля правды. На эти деньги лучше
построить лишний боевой корабль.
Ювелиры не скрывали своего разочарования. И в
самом деле, их можно было понять —
ни кто иной, кроме королевы, не мог позволить себе такую покупку. И дело тут
было даже
не в деньгах. В конце концов, ожерелье можно было разделать на камни и продать
их
поодиночке. Но, во-первых, это обещало грандиозные финансовые потери, а
во-вторых,
Бемер и Бассенж, создавшие это украшение собственными руками, не могли даже
допустить мысли о подобном. Главная причина их разочарования состояла в том,
что
ожерелье предназначалось именно для королевы. И никто иной теперь просто не мог
претендовать на него. Его приобретение другим лицом было бы воспринято Марией-
Антуанеттой как личное оскорбление.
Констанция прекрасно понимала чувства
ювелиров, но принимать решения за королеву
было не в ее власти. В глубине души она сочувствовала ювелирам, которым
пришлось не
солоно хлебавши покинуть королевские покои.
Мария-Антуанетта осталась наедине с Констанцией
и графиней де ла Мотт. У самой
королевы также было подавленное настроение, причины которого были очевидны.
Помолчав, Мария — Антуанетта сказала: