Гнев королевы неожиданно сменился слабостью. Губы ее задрожали, из глаз брызнули
слезы.

Людовик поднялся и подошел к супруге. — Ну, что вы, моя дорогая, не стоит плакать.
Никому не позволено надругаться над королевой.

—    Они все, все меня ненавидят. — всхлипывая, пробормотала королева. — Эта
страна считает, что во всем виновата я. Да, я австриячка. Но ведь Францию, между
прочим, разворовывают сами французы. Я здесь не при чем. Для меня благо Франции —
превыше всего. А они. Они.

Тяжело сопя, Людовик принялся успокаивать жену:

—    Не надо, моя дорогая, у нас все будет хорошо.

Все это выглядело столь вяло и неубедительно, что королева, не желая выслушивать
утешительные слова Людовика, покинула его покои. Следом за ней вышла и Констанция.

После этого король вызвал своего личного секретаря и сказал, что хочет видеть
начальника тайной полиции министра юстиции и министра двора.

Встреча состоялась менее чем через полчаса после ухода ее величества Марии-
Антуанетты. Король продемонстрировал потрясенным министрам документ,
подписанный кардиналом де Роаном и скрепленный фальшивой подписью королевы,
после чего распорядился начать тайное расследование и установить все обстоятельства
дела.

Министр двора барон де Бретейль, изумленно разглядывая купчую, пробормотал:

—    Вот бы уж на кого не подумал. Ведь кардинал де Роан — один из достойнейших
представителей католического духовенства во Франции.

На это министр юстиции господин де Миромениль язвительно заметил:

—    Барон, а вам известно, что кардинал де Роан вместе с достославным маркизом
Жильбером де Ла Файеттом, графом де Сегюром, виконтом де Ноайлем и прочими
является членом масонской ложи?

Барон де Бретейль поморщился.

—    Я знаю об этом. Я также знаю о том, что в эту масонскую ложу, кроме маркиза де Ла
Файетта и кардинала де Роана, входит также аббат де Рейналь, проповеди которого,
посвященные свободе и справедливости, пользуются неоправданно высокой
популярностью.

—    Нам бы давно следовало заняться этой масонской ложей, — недовольно произнес
министр юстиции господин де Миромениль. — Жаль, все время руки не доходят. А вот
сейчас, между прочим, у нас появился удобный случай для того, чтобы окончательно
разобраться с этими тайными республиканцами. Если их причастность к афере кардинала
де Роана будет доказана судом, мы можем без всяких особых затруднений закрыть ложу.
Ведь это самый настоящий рассадник республиканских идей. Она по-настоящему опасна
для двора. Вдвойне опасно еще и то, что теперь там верховодит маркиз де Ла Файетт,
который после своего триумфального возвращения из Америки считается национальным
героем. Он популярен в народе, и мы должны с этим считаться.

Барон де Бретейль нервно улыбнулся.

—    Слава Богу, что сейчас маркиз де Ла Файетт покинул Францию. Последнее время он
проявляет не оправданно большое любопытство по отношению к внутри французским
делам. Впрочем, мы здесь собрались по другому поводу.

—    Нет-нет-успокоил их Людовик XVI. — Я думаю, что разговор идет в нужном
направлении. Прежде, чем начать тайное расследование по делу кардинала де Руана, мы
должны предусмотреть все возможные последствия этого дела — как желательные для
нас, так и нежелательные.

Начальник тайной полиции сидел в стороне, предпочитая не вмешиваться в
политические разговоры. Его делом было выследить и изловить преступников, а
размышлять над последствиями он не собирался, предпочитая предоставить это почетное
право министру юстиции и министру двора.