свелся к его разговору с королевой Екатериной Медичи. Поначалу они боялись, однако
затем, оградившись защитной реакцией скепсиса, стали все чаще и чаще перешептываться
между собой.

Констанция не обращала внимания на те восклицания, которые время от времени у них
вырывались. Однако до ее слуха все же долетали фразы: «можно умеретьот скуки»,
«дорогая моя, когда же он, наконец, закончит», «он очень словоохотлив».

Когда незнакомец закончил говорить, дамы тут же умолкли.

К этому времени господин Бодар де Сен-Жам спал, я только молодой хирург, который
уже опьянел, откупщик Лабрюйер, Бомарше и Констанция все это время сосредоточенно
слушали. Господин де Калонн, пользуясь тем, что внимание остальных было отвлечено,
был занят своей соседкой. В наступившей тишине была какая-то особенная
настороженность.

Констанции показалось, что свечи стали светить каким-то необычным таинственным
светом. Одно и то же чувство связало слушателей с этим человеком. После его слов
Констанция впервые поняла, какой грозной силой может стать фанатизм. И только глухой,
замогильный голос второго незнакомца, соседа Бомарше, вывел всех из оцепенения. — И
я видел однажды сон! — воскликнул он. — О, какой это был сон!

В эту минуту Констанция внимательно посмотрела на хирурга, лицо которого
освещалось таинственным светом, и ее охватил неизъяснимый ужас. Она была готова
немедленно выскочить из-за стола и бежать из дома госпожи де Сен-Жам куда глаза
глядят. Наверное, то же самое ощущали все остальные, и эта молчаливая солидарность
страха не позволила им даже сдвинуться с места. Землистый цвет лица второго
незнакомца, грубые, лишенные всякого благородства черты — все это обличало плебея, в
самом худшем смысле этого слова. На лице у него было несколько синеватых и черных
пятен, похожих на следы грязи, в глазах незнакомца горел огонь, а напудренный парик
придавал его лицу еще более мрачный вид.

Адвокат и сидевший рядом с ним молодой человек стали перешептываться между
собой. До Констанции Донеслись обрывки их разговора:

— Этот доктор, должно быть, отправил на тот свет немало больных, — сказал,
наклонившись к адвокату молодой человек.

Тот смерил хирурга холодным взглядом.

—    Я бы ему и собаки своей не доверил, — отвечал адвокат.

—    У меня к нему какое-то инстинктивное чувство ненависти.

—    А я его презираю.

—    И все-таки мы к нему несправедливы, — продолжил молодой человек.

—    Ах, Боже мой, послезавтра он может стать такой же знаменитостью, как и
комический актер Воланж, — при этом заметил адвокат.

Господин де Калонн указал на хирурга жестом, который, казалось, говорил: «по-моему,
это человек занятный».

Первым осмелился что-то спросить у хирурга господин Бомарше.

—    А вы что, тоже видели во сне королеву? — спросил у него Бомарше.

—    Нет, я видел целый народ.

Хирург произнес эти слова с таким торжественным пафосом в голосе, что все, кто еще
не уснул, улыбнулись. Господин де Калонн отвлекся от своей соседки и, легкомысленно
хихикая, спросил:

—    Целый народ? А он был большим или маленьким? Интересно, вы успели
пообщаться с ним? И как вы это делали — по отдельности с каждым или, обращаясь ко
всем с трибуны?

Хирург, казалось, не замечал шуток.

—    Я лечил тогда одного больного, — продолжил он заплетающимся языком, — и на
следующий день мне предстояло ампутировать ему бедро.

—    Причем здесь бедро? — недоуменно спросила госпожа де Жанлис.