—    Констанция не возвращалась? — спросил Гильом, хотя прекрасно знал, что та не
могла вернуться незамеченной, ведь он целое утро просидел у окна, вглядываясь в
пустынную дорогу.

Да нет, отец, она как уехала с самого утра, так и не возвращалась.

—    Слушай, Жак, возьми с собой двух людей и поезжай к ручью, мне что-то не
нравится ее долгое отсутствие. Может, случилась беда, поторопись!

Жак пожал плечами.

—    Да нет, что может с ней случиться на наших землях? Она уже взрослая девушка, а
ты беспокоишься о ней, как будто она малый ребенок.

—    Поторопись! — грозно сказал Гильом и ударил кулаком по подоконнику.

Жак знал, что спорить с отцом бесполезно. Если он что-нибудь вбил себе в голову, то
не отвяжется, пока с ним не согласятся.

Да Жак и сам забеспокоился, ведь никогда раньше Констанция не исчезала из дому
надолго.

— Хорошо, отец, я сейчас же отправляюсь к ручью. Но ты не беспокойся, она, скорее
всего, сидит у ручья на своем любимом сером камне и любуется рыбами.

Но старика этот ответ явно не удовлетворил. Он все еще сильно волновался и не
опустился в кресло до тех пор, пока не увидел своего сына в сопровождении двух людей,
которые мчались по дороге к далеким холмам.

—    И чего я так разволновался? — изумился Гильом, опускаясь в кресло.

Не зная, на чем сорвать злость и чем занять себя, Гильом стал громко звать
кухарку. Наконец, он докричался, и испуганная женщина вошла в низкие двери.

—    Обед уже стоит на столе? — закричал Гильом, ударяя кулаком по подлокотнику
кресла.

—    Так еще же не время, господин, — изумилась женщина.

— Он давно должен стоять на столе! — чувствуя свою не правоту, громко закричал
Гильом Реньяр.

—    Сейчас все будет исполнено, — засуетилась женщина.

Но Гильом вновь вернул ее.

— Обед подашь, когда вернется Констанция. И принеси из погреба хорошего вина, не
прошлого урожая, а старого.

—    Из черных бочек? — осведомилась кухарка.

—    Да, именно из черных. И поставь на стол дорогие стаканы.

Кухарка боязливо прикрыла за собой дверь и пожала плечами. Она никак не могла
взять в толк, чего хочет от нее хозяин и зачем к приезду Констанции сервировать стол так,
как будто сегодня большой праздник. Тем более, Констанция не пила вина. Да и ни в одну
из черных бочек еще не был вставлен кран.

Но потом кухарка нашла объяснение случившемуся. Со старым Гильомом в последние
годы случались странности. То он начинал требовать, чтобы отыскали плащ, подбитый
мехом куницы, который он сам распорядился отдать слугам, то начинал искать свои
старые сапоги, давным — давно выброшенные, то теперь вот приказал подавать обед до
полудня.

Кухарка спустилась в подвал. Там было сыро и холодно. Она посветила фонарем и
увидела, что черные бочки заставлены так, что к ним не подобраться. И с абсолютно
спокойной душой набрала кувшин обычного вина, успокаивая себя тем, что хозяин все
равно скоро забудет про свой каприз. И когда она придет доложить, что стол накрыт,
вновь набросится на нее, начнет ругаться и станет жаловаться, что у него нет никакого
аппетита.

Констанция и Филипп забыли обо всем на свете. Они сидели рядом на теплом камне и
смотрели в глаза друг другу.

Возможно, они сидели бы так до заката, а может быть и до рассвета, ведь им было
хорошо и спокойно, они внезапно почувствовали себя какими-то другими людьми.