— Да так, подумал о
воробье, — отшутился Филипп.
— Раздевайся скорее, а то
простынешь. И садись ближе к огню.
Филипп стаскивал с себя мокрую одежду, но
улыбка не сходила с его лица.
— Мне кажется, что ты,
Филипп, что-то от меня скрываешь, что-то произошло в твоей
жизни.
— Да ничего я не скрываю, —
буркнул Филипп.
— Нет-нет, скрываешь, я же
тебя знаю хорошо и чувствую по выражению твоего лица,
по взгляду, что какие-то приятные мысли занимают твою душу.
— Лилиан, отвяжись, я тебя
прошу, а не то я разозлюсь.
— Брат, а не влюбился ли ты
ненароком? — Лилиан всплеснула руками, обрадованная
собственной догадке. — Точно, ты влюбился! Все мужчины одинаковы — стоит им
только увидеть хорошенькую девушку, как на их лицах появляется масляная улыбка,
а
глаза начинают блестеть, как уголья в очаге.
— Лилиан, если ты не
отвяжешься, то я тебя выставлю на дождь.
— Значит, я угадала и мой
братец влюбился. Наш мрачный Филипп нашел свою
избранницу.
— Замолчи! — бросил мокрой
рубашкой в сестру Филипп. Та ловко поймала ее и стала
развешивать у очага, продолжая улыбаться своим потаенным мыслям.
— Если ты не перестанешь
улыбаться, Лилиан, я запущу в тебя сапогом.
— Да хоть горшком можешь в
меня запустить, все равно ты влюбился и не можешь
этого скрыть.
Филипп отвернулся, чтобы сестра не видела его
лица. Он попытался убрать улыбку со
своих губ, но это ему не удалось, она словно прилипла.
А сестра подошла сзади, положила руки на
плечи Филиппу и крепко его обняла.
— Я очень рада за тебя,
брат. И пожалуйста, не сердись на меня, я не желаю тебе зла, я
действительно рада. А она красивая? — уже другим голосом зашептала Лилиан прямо
в
ухо Филиппу.
— У меня нет слов! — сказал
Филипп.
— Ну, брат, это не объяснение. Ты хоть скажи,
кто она и откуда. Я ее знаю? — и
Лилиан принялась называть имена всех известных ей в округе девушек.
Филипп каждый раз отрицательно качал головой.
— Не старайся, Лилиан, у
тебя все равно ничего не получится.
Тогда Лилиан принялась перечислять молодых
вдов. Но Филипп все равно продолжал
качать головой и просить сестру остановиться. Но Лилиан уже разошлась. И Филипп
знал,
пока сестра не выговорится, она не остановится.
Наконец, запас имен иссяк. И тогда Лилиан
избрала другую тактику. Она обошла брата,
села у его ног, оперлась руками о его колени и вопросительно заглянула ему в
глаза.
— Я буду смотреть в твои
глаза и отгадаю ее имя. Ты сейчас думаешь о ней, это
естественно, ведь ты ни о ком другом сейчас думать не можешь.
Филипп утвердительно кивнул.
— Вы с ней еще не
целовались, хотя, зная твой скрытный характер, я уверена, что ты,
даже если бы вы и целовались, мне этого не сказал. Погоди, погоди, — Лилиан
придержала голову брата, — в твоих глазах стоит ее портрет.
— Лилиан, не мучайся и не
пытайся хитростью вытянуть из меня признание. Даже если
ты два дня не будешь меня кормить, я тебе ничего не скажу.
— Филипп, а если я тебе дам
большой кусок свежего пирога?
— С телятиной и луком? —
словно бы торгуясь, произнес Филипп.
— Нет, сегодня пирог с
индейкой.
— Если с индейкой, то не
скажу. Если бы был с телятиной, может быть, я бы еще
признался.
— Но хочешь, Филипп, я
отгадаю, какого цвета волосы у твоей избранницы?