— Да это же я, — смеялся
старший брат. Гильом нервно хохотал прерывистым
старческим хохотом.
— А я думал, это Мертвый
король, — и он вновь принимался хохотать.
Завидев Клода, Виктор и Жак поскакали ему
навстречу.
— Ну что, ты тоже не
испугался встречи с мертвецами? Смотри, какие мы
страшные, — и Виктор, расправив плащ, взмахнул им.В самом деле, издалека его
можно
было принять за страшное видение, особенно в этих безлюдных краях.
— А ты молодец, Клод, — не унимался Жак, — не
побоялся привидения. Или ты
просто спутал направление от страха, хотел убежать, а поскакал навстречу нам?
— Не обижайте брата, —
крикнул Гильом, — он вел себя как подобает мужчине. А я-то,
старый дурак, подумал, что вы призраки!
Ночь уже никому не казалась такой темной,
страхи ушли. Но когда смех стих, Гильом
вновь почувствовал себя старым и разбитым.
— Может быть, зря, —
вздохнул он, — это оказались вы — Виктор и Жак, может быть,
мне лучше было бы встретить смерть.
Знаешь, Виктор, я почувствовал такое странное
облегчение, когда поскакал навстречу
тебе, считая тебя призраком.
— Да брось ты, отец, тебе еще жить да жить, —
сам не веря в сказанное, произнес
Виктор.
— Мне лучше знать, —
погрозил старшему сыну старик, — это не к добру, когда
собственного сына принимаешь за образ смерти.
— Брось, отец, не думай о
плохом.
— Нет, Виктор, доживи ты до
моих лет — и поймешь, что творится в моей душе. Тебе
же никогда не приходилось желать смерти?
— Я не боюсь ее, — сказал
Виктор.
— Это совсем другое, —
старик нахмурил брови, — бояться смерти и желать ее — это
разные вещи. Я же сказал тебе, доживи до моих лет, и ты поймешь.
Жак, слегка улыбаясь, смотрел на отца.
— А ты все-таки молодец.
Ночью, верхом, с оружием, как в старые времена.
— Поехали домой! — махнул
рукой Гильом и только сейчас ощутил, насколько устал.
Он уже еле сидел в седле, но не хотел
подавать вида.
— А твой Анри, — сказал он
Виктору, — совсем взрослый.
— Да что ты, отец, ему еще
очень мало лет.
— Я в его годы был совсем
несмышленный, даже не помню себя, а он уже сидит в
седле, — сказал Гильом.
— Он уже целый год сидит в
седле, — рассмеялся Виктор.
— И ты тоже был таким, —
улыбнулся старик, — хоть и не помнишь.
— Мне кажется, я всегда
ездил на лошади.
— Ну что ж, вы когда-нибудь
смените меня, — сказал старик. — Теперь я и в
самом
деле могу спокойно умереть, только пообещайте
мне, что никто из вас не
подумает
обидеть Констанцию.
— Что ты, отец, — Виктор
подъехал к Гильому, — мы все ее очень любим.
Отец испытующе заглянул в глаза сыну, ему
показалось, что тот его обманывает.
— Говоришь, что любишь ее?
— переспросил Гильом.
— Да, — Виктор отвел
взгляд.
И именно потому, что отец не расспрашивал его
дальше, Виктор понял, что между ним
и отцом возникла преграда. Тот начал бояться теперь за свою воспитанницу.»Как
убедить
отца, что я желаю Констанции только добра? — думал Виктор. — Он еще недолго
протянет, и мне не хотелось бы, чтобы перед смертью он лишил меня всего. Как
сделать,
чтобы он вспомнил о своем долге перед родом? Неужели я сам
Стану когда-нибудь таким старым, немощным, а
мой сын примется рассуждать, как
мне объяснить простую истину — властвовать должна сила, а не стариковская
немощь?»
