—    Что? Какая свадьба? Кого благословил?

— Напьемся! Он сошел с ума, ему пора на тот свет! — каждый выкрикивал свое
мнение, не давая говорить другому.

А Констанция и Филипп стояли на крыльце, взявшись за руки.В комнате старика
остались Виктор и его сын Анри. Глаза Виктора медленно наливались кровью. Анри
испуганно смотрел на лицо отца, на безучастного деда, который сразу как-то обмяк, лишь
только захлопнулась дверь. Мальчишка спрятался между двумя шкафами и из этой узкой
щели следил за всем, что происходит.

—    Что ты наделал, отец? — вдруг взревел Виктор, все еще оставаясь на месте.

Гильом Реньяр ничего не ответил на этот крик старшего сына, лишь, склонив на бок

голову, презрительно посмотрел на него.

—    Ты все испортил! Все! Все! Зачем ты их благословил? Зачем? — Виктор бросился к
отцу и принялся трясти за плечи — Ты понимаешь, что наделал, понимаешь?! —
спрашивал он у отца.

Тот попробовал что-то сказать, но из его рта вырывался только хрип.

—    Ты, ты, отец, все испортил! Ты выжил из ума! Ты разрушил все мои планы!

Анри вдруг заплакал и принялся кулачками размазывать слезы по щекам.

—    Дедушка, дедушка Гильом! — мальчик выбрался из своего укрытия и бросился к
старику.

Но Виктор схватил своего сына за воротник куртки и со злостью отшвырнул.

Мальчик ударился о шкаф и, продолжая плакать, замер.

—    Папа! Отец! Отец, остановись!

Но Виктор уже не мог сдержать охватившую его ярость. Он тряс за плечи старого
Гильома Реньяра и кричал ему прямо в лицо:

— Ты все испортил! Ты стал трусом! И нас уничтожат, уничтожат, всех Реньяров
уничтожат! Но в первую очередь надо уничтожить тебя, выживший из ума старик! Ты уже
давно сошел с ума и не имеешь права командовать в доме! Я хозяин и господин! Мне
принадлежат все земли! Все принадлежит мне!

Гильом Реньяр на мгновение пришел в себя.

—    Виктор, — проскрипел старческий голос и до этого безумствовавший мужчина
замер.

Он смотрел в блеклые глаза отца и видел там только лишь свое отражение, свое
перекошенное от ярости лицо, растрепанные волосы.

—    Виктор, сын. — с трудом прошептал старик и его голова беспомощно
склонилась на грудь, а тяжелая Библия, соскользнув с колен, тяжело упала на пол.

Первым сообразил, что произошло, Анри. Он тихо поднялся на ноги и все время глядя
в лицо старику, подошел и поднял с пола тяжелую Библию.

—    Он умер, — прошептал мальчик, ни к кому не обращаясь.И невозможно было
сообразить, вопрос это или утверждение.

—    Умер? — переспросил Виктор и сам ответил себе. — Старый Реньяр оставил нас, я
теперь глава рода. Анри, я глава рода, — он схватил своего сына и поднял под потолок.

Тяжелая Библия выпала из рук мальчика и грохнулась на пол, раскрылась, зашелестев
пожелтевшими страницами.

А мальчик затрясся и громко заплакал.

—    Молчать! — приказал Виктор.

Он поставил сына на землю и, расправив плечи, жадно вдохнул воздух и бросился по
гулкой лестнице туда, во двор, где стояли, держась за руки, Констанция и Филипп Абинье.

Анри подошел к деду и положил свою мокрую от слез ладонь на морщинистую
неподвижную руку старика. Ребенок никак не мог понять, как это — только что его дед
разговаривал, грозил — и вот теперь умер и больше не может разговаривать, хотя и сидит
в своей комнате, в своем старинном резном кресле.»А может быть, он просто уснул?» —
от этой мысли ребенок улыбнулся и, крепко сжав руку старика, потянул на себя.