—    Так ты откроешь мне или нет?

—    Нет, я лучше умру, чем стану твоей женой! — в сердцах крикнула Констанция.

—    Ну что ж, — вздохнул ее кузен, — пусть будет по-твоему. Посидишь здесь немного,
а потом сама приползешь ко мне просить пищу. Ты сама бежишь от своего счастья. Любая
девушка в округе не задумываясь согласилась бы.

—    Я не любая! — крикнула Констанция.

—    Это все так говорят, — послышался смех Виктора, и Констанция увидела в узкой
щели между металлическими ставнями его поблескивающий глаз.

Она поплотнее стянула тесемку на воротнике блузки. Ей казалось, этот глаз прямо
буравит ее, пытается заглянуть под одежду.

—    Я не буду твоей, — Констанция схватила первое, что подвернулось под руку, этим
предметом оказалась короткая доска. С глухим стуком она ударилась в ставню, и глаз
исчез.

—    Тебя никто не будет сторожить, — послышался уже в отдалении голос Виктора, —
когда захочешь, выйдешь сама. А так, сиди здесь, думаю, наступит ночь, ты испугаешься.
Так что запомни, Констанция, никого не будет рядом с тобой в эту темную ночь. Девушка
осталась одна.»Что с Филиппом? — забеспокоилась она. — Вернется ли его конь домой?
Ведь это не близкий путь, и его могут встретить злые люди. А может, это только
спектакль, специально разыгранный для меня?»

—    Я проявил милосердие. — с насмешкой в голосе передразнила Констанция. — И
это говоришь ты, Виктор? — девушка словно обращалась к невидимому собеседнику, к
своему кузену, ставшему ее врагом. — Да, легко сказать, — произнесла Констанция, — я
лучше умру с голоду, чем стану твоей женой. В самом деле, кто придет к тебе на помощь,
глупышка? Ты осталась одна со своими страхами и

Заботами. Еще не прошло и часа, а ты уже думаешь о еде, питье. Ну почему я не
догадалась перед этим выпить целую кружку воды? Констанция чувствовала, как жажда
мучает ее.

—    Он мерзавец! — убежденно произнесла она. — Виктор никогда не будет моим
мужем. И пусть мне придется умереть от голода или от жажды, я не выйду отсюда!

Глаза девушки уже привыкли к полумраку, и она огляделась. В углу стояло несколько
бочонков с порохом, а у стены была сложена солома. Констанция как сумела соорудила из
нее постель и улеглась.

—    Мне нужно беречь силы, ведь неизвестно, чем встретят меня завтра.

Констанция лежала, закрыв глаза, прислушиваясь к малейшему звуку, доносившемуся

со стороны усадьбы. Но она различала только тихие голоса, похожие на бормотанье.

И только сейчас она вспомнила, скорее осознала: старый Гильом мертв, больше некому
за нее заступиться перед Виктором.

И девушка принялась молиться. Ее губы прошептали:

—    Аминь! Она села.

—    Боже мой, что я наделала! И это все из-за меня! А может, Виктор обманывает, и
старый Гильом жив? Нет, иначе ему пришлось бы поплатиться после за свои слова. А
может. — и тут страшная догадка пронзила сердце Констанции, — возможно Виктор

Убил его! Нет, даже он не способен на подобную подлость — отцеубийство. Но он же
не помнит себя, он совершает ужасные вещи! Человек, уже однажды переступивший
собственную совесть, падает глубже и глубже, погружаясь в пучину греха. Я не выйду
отсюда — словно пытаясь убедить себя, произнесла Констанция, — ведь Гильом

Благословил мой брак с Филиппом Абинье и значит я должна выполнить его
последнюю волю.

Конечно, легко было убедить себя Констанции, ведь она без памяти любила Филиппа.

—    Где же он? Где же он? — Констанция вся напряглась. — Что же с Филиппом?
Добрался ли он домой или до сих пор его конь блуждает по полям?