свет.А еще Виктор проклинал себя и своих братьев, которые покинули его в самый
тяжелый момент.

— Отец! Отец, — закричал Виктор Реньяр, — почему Жак с Клодом не сдохли, едва
родившись на свет? Ведь тогда они меня не смогли бы предать, ведь тогда я одержал бы
победу, и Филипп был бы мертв, а Констанция-Констанция принадлежала бы мне и
только мне.

Но, как говорится, словом делу не поможешь и сколько ни кричал Виктор Реньяр,
сколько ни посылал проклятий и как грозно ни вскидывал свой мощный кулак, грозя
невидимому богу, все его старания были тщетными.

А Филипп Абинье, Констанция, Этель и Лилиан были в это время довольно далеко от
своего родового гнезда, разоренного и обесчещенного бандитами. Они двигались по
высокому обрывистому берегу океана, смотрели на далекие силуэты кораблей, изредка
появляющиеся в безбрежной голубизне, и молчали. Их угнетали тяжелые мысли,
страшные воспоминания о ночи, проведенной в осажденном доме, а еще больше —
неизвестность, ожидающая их впереди.

—    Куда мы едем, мама? — поравнявшись с Этель, спросил Филипп.

—    Сынок, я еще не знаю, но вспомни, Марсель говорил, что он где-то на побережье
видел дом с таким же гербом, как на медальоне Констанции. Вот нам и надо отыскать этот
дом.

—    А зачем, мама?

—    Как это зачем, может быть, что-нибудь выяснится.

Лилиан была грустна. Она ехала, понурив голову, глядя на пожухлую траву, на
туманные холмы. Даже вид океана, который простирался до самого горизонта, не веселил
девушку и она не проявляла ни малейшего интереса к его красоте.

Констанция подъехала к Лилиан.

—    Не грусти, — сказала она, тронув Лилиан за плечо.

—    Я очень любила Марселя, — вдруг призналась Лилиан.

—    Да, он был очень хороший человек, — согласилась Констанция.

—    Нет, я не о том, Констанция, я любила его как женщина.

—    Как женщина? — изумилась девушка.

—    Да, как ты любишь моего брата.

—    А он? — спросила Констанция.

— Марсель, наверное, даже об этом и не знал. Ведь он был моим дядей, он был
намного старше меня.

—    Ну и что, Лилиан, вы бы все равно могли пожениться и быть счастливыми.

—    Ты думаешь, Констанция?

— Конечно, а почему нет, это неважно, что вы родственники, главное, чтобы любили
друг друга.

И вдруг сказав это, произнеся такие простые слова, Констанция осеклась. Она только
сейчас поняла, что говорит о Марселе Бланше как о живом человеке.

Лилиан повернула голову и посмотрела на Констанцию.

—    Ничего, дорогая, у меня тоже так, я не могу поверить в то, что он мертв, что он
лежит в могиле у старого дерева. Мне кажется, что стоит повернуть голову, и я увижу его,
услышу его смех, какую-нибудь шутку. Так что не переживай, Констанция, мы еще
просто не привыкли к тому, что его нет среди нас.

Четверо всадников ехали по берегу океана. Они не знали, что их ждет впереди, но они
знали, что назад дороги уже нет.

А Виктор Реньяр наконец-то нашел выход для своего бешенства. Он вспомнил, как
однажды на него криво посмотрел сосед, и его лицо налилось кровью.

— За мной ! По коням! — закричал Виктор Реньяр, вскакивая в седло.

Его бандиты, занятые грабежом дома Абинье, насторожились. Им явно не хотелось
куда — либо уезжать, не закончив грабеж. Но увидев лицо своего предводителя, увидев