— Не знаю, как получится,
если твое представление при дворе пройдет успешно, то
мне думается, ты сама не станешь спешить возвращаться в Мато. А мне. — старая
графиня вдруг смолкла.
— Вы думаете, я вас оставлю? — воскликнула
Констанция, сама понимая, что это
будет так.
— Нет, я просто уеду и не
буду мешать тебе наслаждаться жизнью. Счастье, которого я
так ждала, пришло ко мне — ты жива, Констанция, а большего мне и не нужно.
— Но я не хочу быть
счастливой за чей-то счет, — лицо девушки залил румянец.
— Ты найдешь свое и только
свое счастье, Констанция. Никогда чужое счастье не
приносит радости, если ты не принимаешь в нем участие. Забудь, забудь, дорогая,
все, что
было раньше. Ты вырослаиз прежней жизни как из тех одежд, что видела в
гардеробе.
Твоя прежняя жизнь была наполнена тревогами и невзгодами, а теперь, быть может,
ты
поймешь, счастлив тот, кто не думает о вчерашнем дне.
— Но я буду помнить о
вчерашнем, — возразила Констанция.
— Это совсем другое дело,
дитя мое. Благодаря памяти ты сможешь полнее
насладиться жизнью.
Девушка задумалась. В словах графини было
столько правды, а говорила она так
искренне, что невозможно было усомниться — это истина. Ведь кто, как не
человек,
проживший долгую, в чем-то счастливую, а в чем-то несчастную жизнь, может дать
хороший совет. Конечно, не каждый может воспользоваться чужой мудростью, но
тогда и
винить будет некого.
— Нельзя обижаться на жизнь
лишь только потому, что она дарит не только счастье, —
наставительно говорила графиня Аламбер, — ведь иначе невозможно ощутить его
полноту. Повседневное счастье становится рутиной, и ты начинаешь скучать. А
теперь,
Констанция, все для тебя начинается сначала. Ты ни в чем не будешь знать
отказа, только
от самой тебя зависит, будешь ли ты счастлива.
— И все-таки я не хотела бы
быть другим человеком, — возразила девушка.
— А кто тебя просит об
этом, дорогая?
— Но вы, бабушка, только
что говорили подобное.
— Нет, ты не совсем
правильно поняла меня. Ты не Другой человек, ты лишь другая
Констанция. Есть Констанция девочка, которой я помню тебя, есть прехорошенькая
девушка, ее знал ФилиппАбинье, а теперь ты без пяти минут придворная дама. И
все они
— один человек. Не изменила же ты своей
совести за эти годы, не променяла же ты
гордость на деньги, благополучие. Все пришло к тебе само, а ты лишь по-другому
смотришь на мир.
— Значит, я другая? —
проговорила девушка.
— Нет, успокойся. Когда ты
была маленькой, — графиня показаларукой, — ты
смотрела на мир вот с такой высоты. Тебя могла смертельно напугать простая
крыса, а
теперь ты смотришь с высотысвоего теперешнего роста. И то, что тебе казалось
большим,
кажетсятеперь маленьким. Правда, некоторые вещи — холмы, дороги, пейзажи —
остаются прежними. Ведь вспомни, Констанция, как ты маленькая любила забиваться
под
стол, искать там убежище. Для тебя все вещи в доме были слишком большими,
дверные
ручки находились над головой и до них было не так-то легко дотянуться. А
теперь,
дорогая, ты стала такой, что нельзя сомневаться — мир создан для тебя. Ты уже
не
чувствуешь себя неуютно в больших залах дворца и если королевские покои на
первый
взгляд покажутся тебе слишком большими и богатыми, знай, Констанция, к хорошему
привыкаешь очень быстро и дорогое начинает казаться дешевым.
Констанция вздохнула.
— По-моему, я уже никогда
не изменю свою жизнь. Она просто течет как речка,
повинуясь изгибам русла, постепенно ширясь, наполняясь водой.
— Странный у нас с тобой
разговор, — призналась графиня Аламбер, — не думала, что
мне придется говорить с тобой вот так.