—    Не знаю, как получится, если твое представление при дворе пройдет успешно, то
мне думается, ты сама не станешь спешить возвращаться в Мато. А мне. — старая
графиня вдруг смолкла.

— Вы думаете, я вас оставлю? — воскликнула Констанция, сама понимая, что это
будет так.

—    Нет, я просто уеду и не буду мешать тебе наслаждаться жизнью. Счастье, которого я
так ждала, пришло ко мне — ты жива, Констанция, а большего мне и не нужно.

—    Но я не хочу быть счастливой за чей-то счет, — лицо девушки залил румянец.

—    Ты найдешь свое и только свое счастье, Констанция. Никогда чужое счастье не
приносит радости, если ты не принимаешь в нем участие. Забудь, забудь, дорогая, все, что
было раньше. Ты вырослаиз прежней жизни как из тех одежд, что видела в гардеробе.
Твоя прежняя жизнь была наполнена тревогами и невзгодами, а теперь, быть может, ты
поймешь, счастлив тот, кто не думает о вчерашнем дне.

—    Но я буду помнить о вчерашнем, — возразила Констанция.

—    Это совсем другое дело, дитя мое. Благодаря памяти ты сможешь полнее
насладиться жизнью.

Девушка задумалась. В словах графини было столько правды, а говорила она так
искренне, что невозможно было усомниться — это истина. Ведь кто, как не человек,
проживший долгую, в чем-то счастливую, а в чем-то несчастную жизнь, может дать
хороший совет. Конечно, не каждый может воспользоваться чужой мудростью, но тогда и
винить будет некого.

—    Нельзя обижаться на жизнь лишь только потому, что она дарит не только счастье, —
наставительно говорила графиня Аламбер, — ведь иначе невозможно ощутить его
полноту. Повседневное счастье становится рутиной, и ты начинаешь скучать. А теперь,
Констанция, все для тебя начинается сначала. Ты ни в чем не будешь знать отказа, только
от самой тебя зависит, будешь ли ты счастлива.

—    И все-таки я не хотела бы быть другим человеком, — возразила девушка.

—    А кто тебя просит об этом, дорогая?

—    Но вы, бабушка, только что говорили подобное.

—    Нет, ты не совсем правильно поняла меня. Ты не Другой человек, ты лишь другая
Констанция. Есть Констанция девочка, которой я помню тебя, есть прехорошенькая
девушка, ее знал ФилиппАбинье, а теперь ты без пяти минут придворная дама. И все они

— один человек. Не изменила же ты своей совести за эти годы, не променяла же ты
гордость на деньги, благополучие. Все пришло к тебе само, а ты лишь по-другому
смотришь на мир.

—    Значит, я другая? — проговорила девушка.

—    Нет, успокойся. Когда ты была маленькой, — графиня показаларукой, — ты
смотрела на мир вот с такой высоты. Тебя могла смертельно напугать простая крыса, а
теперь ты смотришь с высотысвоего теперешнего роста. И то, что тебе казалось большим,
кажетсятеперь маленьким. Правда, некоторые вещи — холмы, дороги, пейзажи —
остаются прежними. Ведь вспомни, Констанция, как ты маленькая любила забиваться под
стол, искать там убежище. Для тебя все вещи в доме были слишком большими, дверные
ручки находились над головой и до них было не так-то легко дотянуться. А теперь,
дорогая, ты стала такой, что нельзя сомневаться — мир создан для тебя. Ты уже не
чувствуешь себя неуютно в больших залах дворца и если королевские покои на первый
взгляд покажутся тебе слишком большими и богатыми, знай, Констанция, к хорошему
привыкаешь очень быстро и дорогое начинает казаться дешевым.

Констанция вздохнула.

—    По-моему, я уже никогда не изменю свою жизнь. Она просто течет как речка,
повинуясь изгибам русла, постепенно ширясь, наполняясь водой.

—    Странный у нас с тобой разговор, — призналась графиня Аламбер, — не думала, что
мне придется говорить с тобой вот так.