Констанция занялась своими волосами. Она зло выдернула гребень, сдерживающий ее
каштановые волосы на затылке, и те локонами рассыпались по плечам. Как ненавидела
Констанция эти сложные прически! Она привыкла ходить с распущенными волосами, а
теперь каждое утро ей приходилось терпеть по полчаса, пока Шарлотта уложит ее волосы.
Констанция даже подумывала, не проще ли ложиться спать не разбирая прически. Ведь
тогда с утра и проблем будет меньше.

Вот и сейчас Констанции захотелось быть такой, какая она есть в душе — независимой,
свободной и немного дикой, выросшей среди полей, лесов, на побережье океана.

Она тряхнула головой и сверкнули золотые искорки в ее зеленоватых глазах.

—    Вы великолепны! — прошептала Шарлотта, отступая от своей госпожи на шаг.

В словах темнокожей девушки было столько восхищения, что усомниться в ее
искренности не приходило в голову.

Констанция с замиранием в сердце смотрела на себя в зеркало. Перед ней стояла
незнакомая знатная дама.

—    Неужели платье может так изменить человека?! — прошепталаКонстанция.

—    Как видите, мадемуазель.

—    Но ведь это не я.

— А кто же еще? — рассмеялась эфиопка, — вы еще многого не знаете о себе и с
каждым днем вас поджидают новые и новые открытия.

Констанция нагнулась, приподняла подол и заткнула его за пояс, словно бы хотела
перейти вброд реку или же залезть на дерево. Онанемного согнула в колене ногу,
разглядывая плавные линии ступни, забранные в изящную замшевую туфельку.

—    Вы, мадемуазель, удивлены своим превращением?

—    Я не знала, что такое возможно.

—    Да вы, мадемуазель, просто еще не знаете саму себя. Ведь драгоценный камень тоже
не сразу предстает во всем своем великолепии. Его нужно огранить, найти великолепную
оправу.

Только сейчас Констанция поверила словам графини Аламбер, чтона нее обратят
внимание при дворе. А ведь это было еще не самое шикарное платье. То, лучшее,
находилось еще в работе и должно былопопасть в руки Констанции через несколько дней.

Девушке нестерпимо захотелось заполучить его тотчас же.

Констанция еще раз придирчиво осмотрела свое отражение в зеркале. Сочетание
платья, сшитого по последней моде и ее природной дикости и красоты было неотразимо.

— Я бы осмелилась вам посоветовать, мадемуазель, — сказала Шарлотта, — никогда
не следовать моде до конца, иначе вы сольетесьс другими женщинами, вас будет трудно
отличить. Холодная красотаничего не стоит, а вот загадка — она по душе всем.

Констанция осторожно поправила медальон с огромной жемчужиной на своей шее. Та
даже не доставала до глубокого выреза платья.

— Как ты считаешь, Шарлотта, — Констанция старалась говоритьабсолютно
спокойно, — вырез у платья не слишком большой?

—    Что вы, мадемуазель, если бы вы спросили меня до того, как работа была окончена,
я посоветовала бы его сделать еще немного ниже.

—    Но ведь тогда бы. — Констанция замялась, ее грудь до половины и так была
обнажена.

Пухлые губы миловидной эфиопки раздвинулись в улыбке.

—    Вы хотите сказать, будто глубокий вырез — это непристойно?

—    В общем-то, по-моему, так не принято.

—    Нет, мадемуазель, это очаровательно, а то, что красиво, не может быть непристойно.
Вы только посмотрите, как чудесно белое платье оттеняет голубую жилку на вашей груди!
Ваше тело смотрится словно мрамор.