—    А ты можешь представить себе, дорогая, что человек, называвший себя моим
кузеном, Виктор Реньяр, убил собственного отца лишь потому, что он благословил мой
предстоящий брак?

Но к удивлению Констанции девочка сказала:

—    В Париже случается и не такое. Здесь бывает, родители убивают детей.

Наверное, последняя мысль прочнее всего и засела в несмышленной головке Колетты и

ее собственная мать казалась ей чудовищем, способным задушить собственную дочь.

—    А что бы ты сделала на моем месте? — спросила Констанция.

Девочка не долго думала.

—    Мне бы пришлось выйти замуж за Виктора. Констанция в очередной раз удивилась
наивности своей юной родственницы, ей бы даже не пришло в голову обдумать план
сопротивления. «Пришлось бы»— вот и все, на что она была способна.

— А если бы он схватил тебя и потащил, а у тебя в руках был нож, ты бы смогла
ударить?

— Нет, что вы, — испугалась Колетта, — я даже муху не могу убить, правда, один
раз. — она растерянно улыбнулась, — я убила муху, а потом долго плакала.

—    Почему? — Констанция обняла девочку за плечи.

—    Потому что она тоже живая, а я убила ее просто так. Она жедаже не мешала мне.

—    Ты странный человек, — подытожила Констанция, не находя более объемлющего
определения.

—    Я сама знаю об этом.

Девочка подошла к старому каштану и погладила его ствол так, как будто тот был
человеком и мог что-то почувствовать от ее прикосновения.

— Тебе не холодно? — осведомилась Констанция. У Колетты уже посинели губы и
зубы едва не стучали.

—    Да, я думаю, стоит вернуться в дом, если вы, конечно, не против.

Констанция хоть и тоже замерзла, но не показывала этого, нельзя же, в самом деле,
накинуть теплую шаль поверх такого платья.

Когда Констанция и Колетта вернулись в гостиную, то на маленьком столике между
беседующими женщинами стояло четыре чашечки горячего шоколада.

Колетта с холода сразу же схватила в руки чашку и вскрикнула. Та была слишком
горячей и девочка обожглась. Тонкая фарфоровая чашка полетела на пол, а горячий
шоколад выплеснулся на подол платья Констанции.

Колетта тут же бросилась извиняться и даже попыталась своим платком вытереть
пятно, но от этого то стало только больше. Констанция еле сдерживала свою злость.

«Это же надо, так нелепо получилось! — думала она. — Проклятая девчонка! Теперь,
оказывается, я надевала это платье только ради нее. И почему его не принесли чуть
попозже!»

А Колетта уже чуть не рыдала от досады. Она меньше всего желала обидеть
Констанцию и показаться неловкой.

Баронесса сделала строгое лицо и принялась выговаривать дочери. А та уже плакала во
весь голос и от этого еще больше стала походить на маленького ребенка.Радость от визита
была испорчена напрочь.

Констанция, извинившись, удалилась к себе и Шарлотта, качая головой, принялась
снимать новое платье, обезображенное огромнымтемным пятном.

— Теперь с ним уже ничего не поделаешь, — разглядывала пятно Шарлотта, —
шоколад не отмоется.

«Ну почему, — спрашивала у себя Констанция, — почему мне так не везет?»

И она возненавидела Колетту, понимая, что в общем-то несправедлива к девочке. Мало
ли подобных проступков было на счету и у нее самой? Но бывают вещи, которые прочно
врезаются в память и потом, что ни делай, они все равно приходят на ум. Поэтому