Ночь, сгустившаяся за окном, наполнялась звуками. Грохотали экипажи, слышались
голоса запоздалых прохожих.

«Почему я забыла распорядиться подостлать соломы перед окнами на мостовой?
Теперь мне не уснуть».

—    Я буду спать, — сказала Констанция, поднимаясь из кресла.

Шарлотта стала раздевать ее.

Наконец, оказавшись в одной ночной сорочке, Констанция, выслушав пожелания
доброй ночи своей служанки, осталась одна.Она не стала ложиться, а подойдя к окну,
подняла раму.Огромная луна вставала над крышами соседних домов. Ее кровавый диск
заливал своим неверным светом потемневшую от времени черепицу. Нагромождение труб,
щипцов, скульптурных украшений казались в ночи скалами, а шум большого города
напоминал океанский прибой.

—    Как здесь в Париже все сложно! — пробормотала Констанция. — Здесь не знаешь,
кто твой друг, а кто враг. Все рядятся, надевают личины преданных друзей, а в сущности,
я здесь одна и никто не может мне помочь.

Мадемуазель Аламбер вдыхала свежий ночной воздух, в котором лишь слегка
угадывался горьковатый запах дыма. Она закрыла глаза и присела на подоконник.
Напротив, так близко, что стоило протянуть руку и можно было коснуться ветвей, шумел
листьями старый каштан.

«Если я ненавижу Эмиля, то, возможно, люблю его, — подумала Констанция. — Нет,
он мне безразличен. Был безразличен, — тут же поправила она сама себя, — пока не
предал меня. А теперь ему нетпрощения. Жаль только Колетту, но и она должна ответить
передо мной. Как необдуманно Франсуаза выбрала меня в покровительницы своей дочки ,
но это только придаст мне силы».

Констанция спустилась с подоконника и подошла к кровати. Свежие простыни манили.
Она легла, не накрываясь, попыталась уснуть. Свежесть, льющаяся из окна, холодила тело,
и мадемуазель Аламбер, закинув руки за голову, задумалась.

«Согласится ли виконт Лабрюйер на мое предложение? Ведь все-таки он мой друг. Но
я попрошу его об очень странной вещи. Так что завтра — в имение его бабушки. И дай
Бог, чтобы он оказался там, а не у какой-нибудь красотки в неизвестном мне месте.
Хороша же я буду в глазах графини Лабрюйер, примчусь сломя голову на поиски виконта,
а его там и нет. Чего доброго, старая графиня еще подумает, я одна из его любовниц,
покинутая и обманутая. В общем, я такая и есть, только вся разница заключается в том,
что мой любовник не Анри, а Эмиль. А виконт передо мной в долгу, ведь это с его подачи
Эмиль решился забраться в мое окно. Значит, поможет мне».

Стало совсем холодно и Констанция, накрывшись теплым одеялом, повернулась на бок.
Но все равно не спалось. Ей казалось, что это город мешает сну.

А тот все время отзывался то песнями ночных гуляк, то грохотом экипажей. Луна
нещадно светила в окна, заливая комнату белесым светом.

«Я должна уснуть, — уговаривала себя Констанция Аламбер. — Завтра я должна
выглядеть великолепно. Но почему я должна мучиться из-за какого-то Эмиля, решившего
жениться на богатой дурочке? Пусть себе женится, я не буду мешать этому. Но он все
равно будет наказан».

Мягкая постель казалась жесткой, накрахмаленные до хруста простыни сырыми,
свежий ветер не радовал, а запах цветов в вазе у кровати казался слишком навязчивым и
дурманящим.

«Ты просто глупая, — принялась уговаривать себя Констанция, — тебе всего лишь не
хочется менять заведенный образ жизни. Эмиль умел хранить тайну и никто не знал о
нашей связи. А теперь ты боишься потерять его. Нет, я боюсь, — отвечала себе мадам
Аламбер, — чтобы он был счастлив за мой счет. Ведь Эмиль же знал, когда встречался со
мной, что ему в жены прочат Колетту. Он знал и молчал об этом, обнимая меня и целуя.
Если бы он сказал, то я не держала бы на него обиды. Гнусный предатель! — назвала