— А вот я не боюсь своего
мужа, — сказала маркиза, глядя в глаза месье Лагранжу, —
я его абсолютно не боюсь, потому что я вольна. И какая разница, замужем я или
нет, если
у меня есть право выбора.
Все посмотрели на маркиза. Тот даже не
дрогнул, выслушав подобное от своей жены.
Он старательно прожевал ягоду винограда и отложил вилку в сторону.
— Не боитесь? — изумилась Констанция. — А мне
показалось, у вас с маркизом
немного другие отношения.
— Она меня абсолютно не боится, — абсолютно
искренне признался маркиз, правда,
придав своему тону немного шутливый оттенок.
— Но как же, если женщина
утверждает, что она вольна в своем выборе, у вас должны
возникнуть какие-то опасения на ее счет, — вставила графиня Лабрюйер.
— Нет, — засмеялась
маркиза, — опасения могут возникнуть только у меня. Мой муж
знает, я разборчива, а он не всегда проявляет хороший вкус.
— Я не совсем понял, что вы
хотели сказать, маркиза? Вы вольныв своем выборе и не
делаете его или же допускаете возможность измены?
— Неужели не понятно, я
конечно же верна своему мужу] — воскликнула маркиза и
маркиз Лагранж одобрительно посмотрел на нее.
— Но это только в том
случае, — предупредительно поднял палец Анри, — если муж
рядом с вами. А если вы одна, маркиза, что тогда?
— Извините, виконт, —
проговорила Мадлен Ламартин, — но мне кажется, вы
абсолютно не понимаете женщин. Вы не разбираетесь в ихдуше, не можете
посмотреть на
мир их глазами. То, что вам кажетсяпрекрасным, кажется нам уродливым — и
наоборот.
— Я не согласен с вами,
Мадлен, — Анри отставил недопитый бокал. — Женское тело
всегда прекрасно, независимо от того, смотритна него мужчина или женщина. Это
совершенство, созданное природой, поэтому его красота не подлежит обсуждению.
Но мы
немного отклонились от темы, — напомнил он, — вы не ответили на мой прямо
поставленный вопрос, маркиза: так вы готовы изменить мужу, если окажетесь одна
и вам
представится великолепный случай для этого? Ну, допустим, никто не узнает об
измене.
— Даже муж? — с улыбкой
спросила маркиза.
— Ну конечно, в первую
очередь он.
— Это волнует меня меньше
всего, — беспечно махнула рукой маркиза Лагранж. — Я
думаю, каждая женщина способна себе позволить маленькое приключение, особенно
я. И
самое главное для меня условие — чтобы никто раньше, чем я сама, не успел
рассказать
мужу об этом. Ведь если я признаюсь, он обязательно простит меня. Один
раскаявшийся
грешник дороже двух праведников, не так ли написано в святом писании?
— Я бы не переносила так
смело слова писания на столь щекотливую область
человеческих отношений, — воскликнула Констанция.
— Так что главное для меня,
чтобы муж обо всем узнал только измоих уст, — маркиза
громко засмеялась, а Мадлен с удивлением смотрела на эту полную женщину, чье
лицо,
до этого привлекательное, вдруг сделалось безобразным.
Складки ее тела ходили волнами от смеха.
Маркиза внезапно смолкла и вновь
улыбнулась. Вместо оскала хохота всем предстала очаровательная улыбка.
— Не верьте мне, а вы не верьте в первую
очередь, — обратиласьона к Мадлен. — Я
всего лишь шучу, а вы уж было подумали, я такая распутная?
Шутливая поначалу беседа принимала
философский оборот и вряд ли кто из
беседующих знал точный ответ на поставленный вопрос. В самом деле, одно, когда
говоришь, что верна своему мужу, сидя рядом с ним, а другое — представить себе,
что ты
осталась одна и никто не узнает об измене. К тому же, если предложение исходило
бы от
столь очаровательного молодого человека как Анри.
— По-моему, мы все говорим
немножко не то, что думаем. Но все равно, я, будучи
абсолютно искренней, возьмусь утверждать, что любовь женщины — это прежде
всего,
верность и правдивость.
